этого нужно искать, – наконец-то отвечает она.
Киваю.
Чтобы кого-то искать, этот кто-то должен обладать хоть какой-то ценностью.
Щёку жалит горячая слеза, и я не могу сдержать всхлип. Мама протягивает руку, стирая её, а я глотаю ком и шепчу:
– Прости…
Я не хочу быть слабой… но у меня не получается. Из нас двоих – я тот человек, на которого сложно в чём-то положиться. Настоящая обуза. Если бы не я…
– Айза – ты, самое ценное, что есть в моей жизни, – заверяет она, будто читая мои мысли.
Смотрю в окно, снова кивая.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает мама, вставая.
Наблюдаю за ней, двигая глазами.
Остановившись перед зеркалом, она повязывает на голову платок, а потом, будто опомнившись, отбрасывает его в сторону.
Я знаю, она не стала бы его носить. Она горожанка до мозга костей. Она не носила его до того, как… как вышла замуж.
Её гладкая коса спадает по спине. Моя мама – красивая. Он тоже это замечал. Всегда.
Привстав на локтях, прислушиваюсь к себе и неуверенно говорю:
– Отлично.
Я целую неделю провела, прикованная к постели. Кажется, такой простуды со мной не случалось никогда. Зато со мной случалось много чего другого.
– Мне пора, – говорит мама, вешая на плечо сумку и приглаживая на макушке волосы.
– Хорошего… дня, – тихо говорю я, взглядом провожая её до двери.
Пока я валялась в кровати, она нашла работу в городе. Мама – швея. Когда-то я помогала ей. Ровно до того момента, пока чуть не оттяпала себе палец двойной иглой для швейной машинки.
Я все делаю из вон рук плохо. По крайней мере все то, что нужно делать руками.
Мне тоже нужна работа.
Я знаю.
Знаю и…
Мне восемнадцать, а я ни черта не умею.
Глядя на своё отражение, сжимаю губы.
Из зеркала на меня смотрят карие глаза и миловидное лицо на тонкой шее.
Дергаю за резинку, распуская косу.
Я отвратительно училась. Я рассеянная и… медленная. Моих грехов не счесть. И как с этим жить?
Тяжко вздыхаю и плетусь в душ.
Стою под горячими струями целую вечность. Целую вечность намыливаю волосы и своё тело.
Скольжу ладонями по груди и животу. Вздрагиваю, задевая огромный синяк на пояснице.
Впервые в жизни мне не нужно спешить. Мне не нужно прислушиваться к каждому звуку. Не нужно… бояться…
Даже неделя в таком месте – это как побывать в санатории. Мама сказала, мы можем оставаться здесь так долго, как только захотим.
Два дня лил дождь, а сегодня вдруг – солнце. Сегодня последний день октября. Я не люблю зиму. Потому что не люблю холод.
Выйдя из душа, не спеша сушу волосы.
Натянув на себя синие лосины и майку, решаю обойтись без бюстгальтера. С моей грудью – это совсем не проблема.
Поверх майки надеваю футболку и беру свой длинный вязаный свитер с полки, но потом замираю, глядя на идеально сложенную чёрную толстовку в углу.
Будто вспышка, в голове возникает образ голубых внимательных глаз.
Максут…
Пальцы касаются