мне становится нестерпимо жарко. Я пытаюсь сбросить с себя одеяло. Меня снова им накрывают.
– Подключайте кислород.
Еще больше ужасного шума. Мне надевают на лицо маску, в ушах стоит шипение. Я пытаюсь ее снять, но меня останавливают и приказывают дышать. Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Это как прилив. Его не остановить.
Я пытаюсь мысленно вернуться в тот день. Вспомнить последние мгновения рядом с ней. Где-то звучит детский плач, и я оглядываюсь по сторонам.
Слезы наполняют глаза, я чувствую давление в груди. Мне хочется крикнуть им, чтобы они убирались, но голос меня не слушается.
– Воздух поступает в легкие. Пульс сорок. Давление девяносто на шестьдесят. Температура? Нужно ставить катетер, делать анализ крови и ввести ей внутривенно разогретый раствор.
– Слышите, ребенок плачет, – пытаюсь произнести я сквозь маску, но слова застревают в горле.
– Что-что? – Медсестра на секунду прерывается и наклоняется ко мне, приподнимая мою маску. – Что вы сказали?
– Ребенку нужна помощь.
Я не в силах унять охватившую все тело дрожь.
– Все в порядке. Не волнуйтесь.
– Что они с ней делают? – Этот плач уносит меня в прошлое.
– Вы можете сказать нам, как вас зовут, чтобы мы могли связаться с родными? Я уверена, что они очень за вас волнуются.
– Моя девочка так же плакала. Я ее не бросала. Я собиралась вернуться.
Медсестра гладит меня по волосам и надевает маску обратно.
– Она совсем не в себе, – говорит она.
Я закрываю глаза и мысленно возвращаюсь в бухту – туда, где все закончилось, и туда, где все началось.
Глава пятая
Ребекка
Пятница, 14 ноября 2014 года
Ребекка Уотерхаус, стоя у окна своего домика в викторианском стиле, высматривала красный «Фиат» своей дочери, но тот все не появлялся. Она снова взглянула на часы на стене – вот уже в третий раз за пять минут.
Было почти десять утра. Джесси опаздывала на полчаса, но с тех пор, как они в прошлый раз виделись, прошло столько времени, что Ребекка уже и не знала, похоже ли это на ее дочь. Она тяжело вздохнула, стараясь успокоиться. С Джесси все в порядке. Они обязательно встретятся и, как выразилась вчера Джесси, «поболтают». В конце концов, Джесси сама позвонила ей и назначила встречу, не могла же она передумать? Скорее всего, эту французскую непунктуальность она унаследовала от отца.
Ребекка подошла к кухонному столу и налила себе большую чашку черного кофе. Глаза болели; она так и не смогла снова уснуть после того, как телефонный звонок дочери разбудил ее глубоко за полночь.
Когда на зазвеневшем вдруг телефоне высветилось «Джесси», ей показалось, что она все еще спит. Схватив телефон, она спросила, мгновенно погружаясь в панику:
– Джесси? Ты в порядке?
– Да, все хорошо. – В голосе дочери она услышала нотки раздражения. С другой стороны, с тех пор как они в последний раз общались, прошло так много времени. – Прости, я тебя разбудила? Я перезвоню, – добавила Джесси.
– Нет,