Мог ли он знать, что действительно спасет арестованного, потеснив его на заднем сиденье и заняв место смертника?
Обругав себя за дурные мысли, Сигалов снова пошевелился, точнее, слабо поерзал – свободы в сплющенной машине было в обрез. Путь наружу оставался только один: вверх, через дыру в крыше. Если бы Виктор мог двигаться, он так и поступил бы, но ему всё мешало: и треснувшая панель двери, и тело Коновалова справа, и окровавленная решетка спереди. Перегородка, разделявшая салон, была, как и наручники, сделана из упругого пластика – иначе рассеченной кожей на лбу Сигалов бы не отделался. Он уже привык, что с кончика носа постоянно капает, и порадовался, что кровь не заливает глаза.
Несмотря на забитый нос, Виктор учуял, что вокруг распространяется странно знакомый запах – неплохой, но слишком насыщенный. В потоке автомобилей мог запросто оказаться какой-нибудь ретро-маньяк со спиртовым двигателем или даже с бензиновым.
Угроза сгореть заживо придала Сигалову сил, хотя правильней было назвать это паникой. Не чувствуя боли, он судорожно раскачивался из стороны в сторону до тех пор, пока не сумел высвободить руки. Виктор был по-прежнему зажат, но теперь он отвоевал у искореженного салона немного пространства для того, чтобы повернуться.
Путь на волю по-прежнему лежал через поврежденную крышу, но для этого нужно было отодвинуть капитана. Сигалов нерешительно подергал мертвое тело. Лист металла наклонился, и голова Коновалова скатилась по нему вниз, потерявшись где-то под ногами. Виктора передернуло, но он не позволял себе медлить: странно знакомый запах становился все резче. Чем бы это ни было, концентрация вещества в воздухе увеличивалась. И оно, это вещество, определенно было горючим, Виктор уже не сомневался.
– Надеюсь, хоть следователя мне не пришьют, – без тени усмешки прошептал он.
Очутись на месте Виктора какой-нибудь герой криминального скрипта, он обыскал бы полицейских, легко нашел бы ключи от наручников, да еще присвоил бы пистолет. На всё про всё он потратил бы не более тридцати секунд, а в следующую минуту уже бодренько трусил бы прочь или мчался бы на новую разборку, завладев чьей-то тачкой, как нельзя кстати брошенной неподалеку. Но в жизни, увы, так бывает далеко не всегда.
Виктор стонал от напряжения и продолжал толкать покойника, освобождая для себя сантиметр за сантиметром. О ключах он всё-таки подумал, но дотянуться до карманов Коновалова не сумел. О водителе не могло быть и речи – от него осталась лишь толстая кость, торчавшая посреди месива из рваного железа и лохмотьев формы.
Результатом усилий стала обретенная свобода для рук и торса. Ноги по-прежнему были прижаты к покореженной решетке, но теперь Сигалов мог нормально дышать и поворачиваться из стороны в сторону. Главное, что во время аварии он умудрился ничего себе не сломать – на фоне множества криков снаружи и двух погибших полицейских внутри это выглядело нешуточным везением.
Максимально откинувшись назад, Виктор посмотрел влево. Экскурсионный автобус успел затормозить и пострадал