раблезианской темы «телесного низа»: «Я переломал себе кишки, всмятку разбил яйца… Ой! Меня ранили, меня продырявили, меня изрешетили, меня причастили, в землю закопали, надпись написали». Трусость Убю – его вечный спутник. Раблезианская стихия смеха придает королю Убю шутовской, буффонный характер: «Как он хорош в каске и кирасе, ни дать, ни взять броненосная тыква».
Непристойная лексика, с которой начинается пьеса – «дерррьмо» (неологизм не существующего во французском языке глагола «merdre»), – школьные арго, архаизмы из Рабле, искаженные слова, создают новую реальность, которая перестает подчиняться законам логики, вызывая ассоциации с нонсенсом Л. Кэрролла: «Слова имеют тот смысл, который им придают». Король Убю – «толстый» Полишинель, гротескный, карикатурный персонаж, гарцующий, как и вся его армия на картонных лошадях; размахивающий картонными саблями, он подчиняет себе все королевство, губит всех Вельмож, грабит банкиров, чтоб сколотить себе состояние. «Пока я не сколочу себе состояние, я не перестану истреблять Вельмож… тащите сюда первого Вельможу и передайте мне Вельможный крюк… я протолкну их всех в подземелье Свинячьи Клещи, – и там они подвергнутся потрошению мозгов». Король Убю уничтожает правосудие, аннулирует законы. Он собирает налоги с населения вместе с Легионом «Грошовых Вымогателей» (сборщиков налогов). «Итак, я говорил, господа, что с финансами дела идут сносно. Значительное число псинок-копилок каждое утро разбегаются по улицам, и живодеры творят чудеса. Всюду сожженные дома, и люди, стонущие под бременем наших налогов… Ах, мытная сабля, рогатое брюхо, у меня есть ухи (oreilles-oneilles), чтоб говорить, а у вас пасть, чтоб слушать». Для короля Убю незаконное право заменяет закон.
Прямые аллюзии с Макбетом – «кровь короля и вельмож вопиет к отмщению, и вопли эти будут услышаны»[51], расширяют интертекстуальное поле аналогий не только с литературными персонажами, но и с историческими героями-тиранами: Нероном, Калигулой и др. Травестия «Макбета» вскрывает механизмы деспотизма, авторитарности и тоталитаризма во всех формах. «Потрошите мозги, жмите соки, режьте ухи, вытряхивайте финансы и упивайтесь насмерть – вот она, житуха живодером, вот оно счастье Главного Мытаря». Э. Ионеско будет восхищаться драматургическим совершенством этой доведенной до крайности злобы: ««Король Убю» – сенсационное произведение, в котором не рассказывается о тирании, а демонстрируется материальная, политическая, моральная чрезмерность и крайности, воплощенные в папаше Убю»[52]. Э. Верхарн, после публикации пьесы, написал: «Король Убю, Папаша Убю… воплощает отвратительные качества, свойственные банкирам, политикам, королям: невероятный цинизм, отсутствие морали, достигающие гротеска, мгновенное приспособленчество к самым невероятным ситуациям, бессмысленная, бесконечная, тупая болтовня»[53].
Многозначность прочтения образа Убю – от самодовольного,