по всем подсчетам, сегодня, 22 февраля 2014 года, должен состояться Рагнарёк, он же Армагеддон, он же конец света и Страшный суд. Сказали, что при себе надо иметь: кружку, ложку, смену белья, приписное свидетельство и денег 1 (один) рубль. Но – серебряный, настоящий, царский. У меня всё готово.
24 февраля 2014
Закрывается журнал «Итоги», я в нем работал с первого номера, с мая 1996-го – до конца 1998-го. Жаль! «Итоги» замышлялись как версия-дочка Newsweek. Отличная редакция, прекрасные авторы, роскошные фото, хорошая цитируемость. Всё чудесно, кроме одного. Тираж!!! В лучшие годы он не превышал 100 000. А у мамы-Newsweek и ее счастливого конкурента Time – по три с лишним миллиона. В 30 (!) раз больше. Тут не в авторах дело, не в менеджменте. Тут что-то глубже. Вот и тиражи «толстых» и «серьезных» журналов у них в 50–80 (!!!) раз больше, чем у нас.
Горько. Вот такие, блин, масленичные итоги.
6 марта 2014
Юбилей Фазиля Искандера. Какой хороший писатель! Я больше всего люблю роман «Морской скорпион» и рассказы. «Англичанин с женой и сыном», напр.
9 марта 2014
Вот Пастернак не подписал требование советских писателей «расстрелять право-лево-уклонистов, как бешеных собак». И может быть, кого-то одного не расстреляли. Это не мистика. Это баланс добра и зла.
А представим себе, если бы вместе с Пастернаком тихо, но внятно сказали свое «нет» Эйзенштейн и Александров, Леонов и Катаев, Немирович-Данченко и Качалов, Прокофьев и Дунаевский… Что вы! Этого и представить себе нельзя. А если бы не совсем тихо? Ну, куда там! Такого и самая воспаленная фантазия не вообразит. Верно. Хотя, конечно, жаль.
Я писатель. Я ловко устроился. Я всегда могу сказать:
– Да вы что! Я не молчал! Я всем своим творчеством протестовал! Вот, глядите… вот я вам сейчас (листаю книгу, тычу пальцем), вот, вот, читайте: «Глядя в темное небо, он чувствовал, что ночь опускается не только над дачным поселком, но и над всей страной». Вы поняли? А вот еще в другом месте (хватаю с полки другую книгу, открываю на заложенной страничке) – смотрите: «Власть над этой женщиной развратила его, и он верил, что она выполнит любую его прихоть, и она действительно покорялась ему, и он поэтому хотел всё большего…» – вам всё ясно?
Тьфу. Упаси бог.
26 марта 2014
Мне пишут: неужели вы так доверяете своим читателям, если в своих рассказах открываете о себе такое?
Отвечаю. Во-первых, не такое уж «такое». Во-вторых, да, конечно, доверяю и очень своих читателей люблю, просто всей душой привязан, искренно и нежно, без шуток. В-третьих, литератор – это Плюшкин наоборот. Плюшкин всё тащил в дом. А писатель всё-всё норовит вытащить наружу. Из дома, то есть из памяти ума и сердца.
Такая вот у него судьба и задача. Ярмо и клеймо.
«Да, – говорят, – конечно, нехорошо увольнять человека за вольные речи. Но все-таки Зубов – не так чтобы великий историк. Обыкновенный профессор МГИМО».
Верно. Зощенко, например, тоже был хороший писатель. Но не великий, если честно. Никакого сравнения с Бабелем! Но ведь и Бабель, если