даже домашним чай. В присутствии Якова все менялось к лучшему.
Молодой секретарь Шварца, Адам, мялся у стенки. Карл Поликарпович, почувствовав стыд, что не сразу поздоровался, неожиданно для себя направился обниматься и с ним, чем смутил юношу еще больше.
– Полно тебе, Карлуша, – засмеялся Яков, – он таких реверансов боится. Да и ты крупный человеческий экземпляр… Садись, Адам. Бумаги подождут.
– Что за бумаги? – Клюев, только успев снова расслабиться на стуле, выпрямился. – Опять кровососы из министерства? Я ж им давеча все…
– Нет, Карлуша, не волнуйся. Груз пришел, на пароходе, на таможне застрял. Напутали что-то в накладных. Многоязычие здешнее совсем не облегчает жизнь. У нас там, в Империи, найдут какого-нибудь «толмача» из тех, кто в школе два класса английский учил через пень-колоду, он и напишет что-то вроде «метал лонг пис», а тут доказывай, что это wire, «проволока».
– Что, так и написали? – ахнул Карл Поликарпович, который, признаться честно, и сам бы изрядно намучался с переводом, а лезть в карман за словарем малого формата, который его жена заставила носить, гордость бы не позволила.
– Ну, это я для примера, – пояснил Яков, откусывая кусок печенья. – Там посложнее слова, но суть я передал. Жак, посыльный не приходил?
Жак, в присутствии Шварца ставший необычайно тихим, встрепенулся и замотал головой.
– Странно… – сказал Яков, но тут подал голос Адам:
– Утром приходил. Вы спали. Жак сказал не будить. Я посылку взял, положил на столик во второй прихожей.
– Батюшки мои, тут еще и вторая прихожая есть? – изумился Клюев. – Когда успел, Яков?
– Настоящего изобретателя должно окружать постоянно меняющееся пространство, – со смехом ответил Шварц, – чтобы вдохновлять его, чтобы мозги не застаивались в рутине и однообразии. – Он повернулся к секретарю. – Хорошо, Адам, молодец. А тебе, Карл Поликарпович, я после чая покажу кое-что. Изобретение новое. Тебе понравится, уверен.
– Эту махину? – кивнул головой Клюев на агрегат у стены.
– Эту? Нет, это… а, неважно, недоделка. Нет, там похитрее механизм… Карлуша, прости дурака, я же так и не поинтересовался, ты ж не просто так пришел, записка тревожная была… Случилось что?
– А… – махнул рукой Карл Поликарпович. – Ерунда на постном масле. Переволновался я, раздул из мухи слона. Подождет… Ты лучше покажи новинку-то, не томи.
– Ну, тогда пойдем. Заваришь пока свежего, Жак?
– Конечно, Яков Гедеонович, – помощник тут же подскочил.
«Чем-то его Яков таким по струнке заставляет ходить», – мелькнуло в голове у Клюева, но тут же мысли его заняло новое изобретение друга и компаньона. Сказать по правде, Карл Поликарпович не раз начинал задумываться о странной покладистости Жака в присутствии Якова, но каждый раз отвлекался. Будто мешало что-то.
– Пойдем, пойдем, –