стремительно превращается в недостижимую мечту.
– Да-да… Наука – это очень сложно?
– Хм… Это очень сложный вопрос. – Мистер Шварц посмотрел на журналистку без тени усмешки. – Позвольте, я начну немного издалека. Вот, возьмем довольно распространенное мнение общества о том, что толстяки должны быть добрыми и веселыми.
Джилли вздрогнула и чуть подалась вперед. «Какое удивительное совпадение», – подумала девушка.
Буквально на днях тетя, жена дяди, ей прочла длинную лекцию о том, как должна вести себя девушка, чья внешность «далека от идеала». Джилл была уверена, что ей вовсе не обязательно стремиться стать томной худосочной красоткой с кругами под глазами, курить сигаретки в мундштуках и нюхать кокаин – для бледности и худобы, как сейчас было модно, о чем и сказала тете, на что получила ответ: «Раз уж твои объемы больше, чем следовало, по крайней мере, не будь букой. Возможно, ты найдешь жениха, если будешь милой и легкой в общении». Только под давлением тети Джилл согласилась на строгую диету, чтобы перейти из «толстеньких» в категорию «пухленьких», и то корила себя за малодушие, то убеждала в том, что с новым платьем на размер меньше жизнь и правда станет лучше.
Тем временем Шварц продолжал развивать свою мысль, нарезая булочку на тарелке и неспешно намазывая ее маслом – толстыми, блестящими пластами масла, желтого и свежего.
– Люди считают, что раз уж кто-то отходит от современных понятий о красоте, то должен уравновесить это приятностью характера. Точно так же раньше слишком хрупким девушкам говорили – возможно, восемь из десяти твоих детей умрут во время родов, но остальным ты, с твоим умом, дашь хорошее образование. Булочку?
– Да, пожалуй. – Как завороженная, Джилли приняла из рук ученого угощение и, откусив, стала медленно жевать.
– То же с наукой, – Шварц довольно сощурился. – Наука, знаете ли, проистекает из хаоса. Но люди боятся неопределенности, неорганизованности, и потому надевают на науку одежку логики и последовательности. Мешает ли это разглядеть собственно рождение новых идей? Да, конечно – ведь они появляются на свет в прокрустовом ложе порядка. И вот опять мы вернулись к мифологии. Вам известна история Прокруста?
– М-м, – снова покачала головой Джилли.
– Так звали разбойника, что устроился на дороге между Мегарой и Афинами. Он подстерегал неосторожных путников и, уложив их на специальное ложе, слишком высоких «укорачивал», обрубая ноги, а слишком, по его мнению, низких – растягивал. Такой вот древнегреческий аналог демона – гипотетического, конечно – Максвелла, который пропускает из сосуда с газом только быстрые молекулы. И, совершив круг, мы вновь вернулись к науке. Забавно, верно? Наука тесно связана с мифом, вот мое мнение.
«Наука – это миф», – вывела первую фразу в блокноте Джилл, не отрывая взгляда от ученого.
– Может, показать вам мое последнее изобретение?
Журналистка