уснула в кресле, хотя обычно она спала в спальне по соседству с внуком.
2
Утром мать с дочерью продолжали делать вид, что не замечают друг друга. Фотина приготовила сыну завтрак, помылась, оделась, и ушла на работу. До работы ей нужно было ехать сперва на метро, а потом на троллейбусе, в общей сложности час, иногда час и десять минут. Раньше она пыталась искать работу поближе к дому, но ее никто не хотел нанимать, и она махнула рукой – слишком много хлопот, и слишком эфемерна выгода.
Прошла неделя, и Фотина снова получила письмо от «Комиссии по распределению фондов в пользу матерей-одиночек», в котором сообщалось, что за отсутствием платежа получается дополнительная плата, и теперь Фотина должна учреждению одну тысячу триста пятнадцать рублей с копейками. Фотина молча положила письмо перед матерью, прямо на журнал с кинозвездами, который мать в этот момент читала. Мать от неожиданности отпрянула, а потом разозлилась и закричала:
– Ты что, не соображаешь? Ты что, не видишь, что я читаю? Ты совсем с катушек слетела, свинья рыжая?
Фотина была не рыжая, а рыжеватая блондинка, и слова матери больно ее укололи, но она сдержалась, и только попыталась перенаправить взгляд Крессиды Андреевны с себя на письмо – подняв слегка подбородок и брови и поводя глазами от лица матери к письму.
– Что ты мне суешь? – спросила мать грозно. – Что это такое?
– Это твой долг. Ты задолжала, ты и плати, – сказала Фотина, хотя все счета в семье были общие.
– Какой долг? Долг, видите ли. Долг перед Отечеством, что ли? Что ты мелешь, коза дурная, шлюха бальзаковская? – спросила мать.
Но в конце концов снизошла она до брезгливого рассматривания письма – сперва поверх очков, потом сквозь очки. Увидев цифры, она невольно заинтересовалась, и, наконец, прочла первые несколько строк.
В ходе последовавшего скандала выяснилось, что мать ни в какие учреждения не обращалась, а это сама Фотина, дура, ходила в учреждение, и ее там развели, как последнюю клаву деревенскую, и так ей, дуре, и надо.
Вышел из спальни сын Коля и сказал так:
– Мам, бабушка, мне нужно завтра триста рублей на новые учебники.
Это было явное вранье, и Колю наказали, отключив ему интернет.
Через две недели пришло еще одно письмо, согласно которому долг Фотины составлял уже три тысячи семьсот рублей.
В письме наличествовал телефонный номер, и Фотина, поразмыслив, уединилась на кухне и набрала его. Сработал автоответчик, и строгим официальным женским голосом сообщил Фотине, что рабочие часы учреждения – с десяти до двенадцати, а также и с двух часов до четырех, с понедельника по четверг, и что если у нее, Фотины, есть до учреждения дело, то и следует ей звонить именно в рамках обозначенных часов. Впрочем, добавил автоответчик, если Фотине хочется оставить сообщение, она может сделать это после длинного