далекие; они как письмо, зачитанное до дыр, так что и слов уже не разобрать.
Легкий порыв воздуха, шелест ткани.
– Как только будешь готова, можешь открывать глаза, – говорит Люсьен.
Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь к стуку своего сердца. Я справлюсь. Я не испугаюсь.
Я открываю глаза.
И оказываюсь в окружении трех одинаковых женщин. Одна смотрит прямо на меня, другие две стоят по обе стороны. Ее лицо не назовешь худым, разве что подбородок заострен. Щеки округлые, губы полные и слегка распахнуты от удивления. Черные волосы рассыпаны по плечам. Но ее глаза… они в точности такие, как я их помню.
Она незнакомка. И она – это я.
Я пытаюсь примирить эти две мысли, и, поднимая руку, чтобы коснуться своего лица, начинаю смеяться. Я ничего не могу с собой поделать. Девушка в зеркале повторяет мои движения, и почему-то я нахожу это забавным.
– Необычная реакция, – говорит Люсьен, – но это лучше, чем крик.
Я вздрагиваю.
– Некоторые девушки кричат?
Он поджимает губы.
– Что ж, у нас не так много времени. Давай готовиться. Пожалуйста, садись.
Он жестом указывает мне на кресло возле столика для макияжа. Я бросаю последний взгляд на незнакомку в зеркале, спускаюсь с подиума и присаживаюсь за туалетный столик. Здесь столько всяких тюбиков, кремов, пудры, и я ума не приложу, для чего все это нужно, и не многовато ли этого для одного человека. На маленькой полочке над столом стоят три фигурки песочных часов, все разных размеров и с песком разных цветов.
Люсьен опускает руки в тазик с душистой водой, потом обтирает их пушистым белым полотенцем. Очень осторожно, он переворачивает первые песочные часы, самые большие, с бледно-зеленым песком.
– Что ж, приступим, – говорит он.
Всякий раз, когда я представляла себе подготовительный процесс, мне казалось, что это единственная радость на Аукционе. Подумать только, кто-то будет делать тебе прическу, макияж и все такое – ну не здорово ли?
На самом деле это невероятно скучно.
Я не вижу ничего из того, что делает Люсьен, за исключением маникюра и полировки ногтей на ногах, или когда он покрывает меня с головы до ног мельчайшей серебряной пылью – для этого я должна раздеться, но, как только процедура заканчивается, я быстро накидываю пеньюар. По большей части, я просто сижу в кресле. Мне интересно, как дела у Рейвен, кто готовит ее. Должно быть, она уже закипает от злости.
– А где же другие подготовительные комнаты? – спрашиваю я, пока Люсьен наносит тонкий слой полупрозрачной пудры на мои шею и плечи.
– Все на этом этаже или этажом ниже, – отвечает он и хмурится, замечая какой-то изъян на ключице.
– А когда откроется Аукцион? – Я надеюсь, что мой вопрос звучит непринужденно.
– Он уже начался.
Для меня это как удар под дых. Я не знаю, как долго я была без сознания, и понятия не имею, сколько сейчас времени.
– И давно?
Люсьен смешивает какие-то порошки на маленькой палитре.
– Давно, –