и надела плащ, собираясь уже выйти из квартиры, как вдруг с лестницы донесся такой жуткий звук, что она вздрогнула и, распахнув дверь, выбежала на площадку.
Утробный вой раздавался с первого этажа. Соня побежала по лестнице вниз.
Дверь квартиры Васильчуков была распахнута. Возле брошенных в прихожей чемоданов сидела на полу Ирма Петровна и выла, раскачиваясь, как надломленное дерево. Рядом с ней стоял муж – его имя и отчество вдруг вылетело у Сони из головы – и тоже был похож на дерево, только неживое, окаменелое, хотя разве бывают окаменелые деревья, что за бред…
– Что случилось? – воскликнула Соня. – Ирма Петровна, что?!
Соседка не ответила, да и, наверное, не услышала даже своего имени. Имя ее мужа никак не вспоминалось, Соня лишь открывала и закрывала рот, пытаясь обратиться к нему.
– Витя. – Он сам повернулся к ней. – Витя погиб. На мотоцикле разбился. Под Краснодаром.
Голос его звучал ровно, и это было страшнее, чем крик его жены.
– Когда?.. – чувствуя, как немеют губы, спросила Соня.
– Вчера. Нам только что сообщили. – Он кивнул на чемоданы. – Мы из Испании приехали. И звонок.
– А Аля?
Имя Витькиного папы, которого она знала с детства, Соня вспомнить не могла, а имя девушки, которую видела всего два раза, почему-то всплыло в памяти сразу.
– И она. Вместе.
Витькин папа был каким-то немалым начальником, как Соня мельком думала, встречая его иногда в подъезде. Сейчас он выглядел так, словно ему вкололи седативный препарат – смотрит в одну точку, говорит ровным тоном, крика своей жены как будто и не слышит, даже не замечает ее… Оставить обоих в таком состоянии было невозможно. За распахнутой дверью их квартиры стояла мертвая тишина.
– Ирма Петровна, – присев на корточки, сказала Соня, – давайте пойдем домой?
Соседка не шелохнулась, но когда Соня обхватила ее плечи, то подалась вперед, а потом поднялась с пола. Ноги у нее при этом подгибались, но все-таки она сделала несколько шагов в свою квартиру. Муж вошел следом, глядя ей в спину. На чемоданы он даже не обернулся. Соня вкатила их в прихожую и закрыла дверь.
В следующий час она звонила сестре Ирмы Петровны, потом в платную «Скорую», потому что Витькиному папе стало плохо с сердцем, потом встречала врачей и заплаканных родственников…
Когда Соня вышла от Васильчуков, у нее самой подгибались ноги и, будь ее воля, она не поднялась бы к себе на третий этаж, а села бы здесь же на ступеньки. Но сделать это было, конечно, невозможно. Не хватало, чтобы возиться пришлось еще и с ней, да и некому возиться.
Когда она поворачивала ключ в своем замке, в квартире раздался грохот. Это заставило ее вздрогнуть, и она поскорее распахнула дверь.
Котенок опрокинул массивную бабушкину вешалку, стоявшую в углу прихожей. Как ему это удалось, непонятно – он был меньше нее раз в сто. Как бы там ни было, вешалка лежала на полу, сумки и зонтики рассыпались вокруг нее веером, а Бентли взирал на все это с невозмутимостью египетской кошки, изображенной