вернулась в людскую залу расстроенная: принцесса выплеснула свежесваренный кофе за окно и отказалась отвечать на встревоженные вопросы камеристки.
– Может быть, у нее лунное недомогание? – озаботилась старшая горничная Ева: ей предстояло прибирать спальню принцессы как раз через пятнадцать минут.
Ло фыркнула и встряхнула медной челкой, как пони, которую кусают мухи.
– Я знаю цикл принцессы, как свой собственный, никакого «лунного недомогания» у нее нет! И она не поссорилась с Его Величеством – они не виделись с прошлой пятницы. Мне кажется… – Ло понизила голос.
Звонок внутреннего телефона не позволил ей сообщить подругам, что именно ей кажется. Камеристка схватила трубку и быстро-быстро закивала.
– Да-да, Ваше Сверкающее… да, я все поняла. Иду.
После этого она сделала невыносимо загадочное лицо и умчалась в покои. А когда вернулась, ничего никому не рассказала, как ее ни упрашивали. Недаром же она была не просто камеристкой, а любимой камеристкой принцессы.
Магда, растерянно прислонясь к косяку, смотрела на хорошенькую, аккуратно одетую барышню, стоящую перед ней.
– Купер Грош, – терпеливо повторила барышня и сверилась с бумажкой, зажатой в руке. – Градская, семь. Не правда ли, он здесь живет?
– Да, здесь, – Магда недоверчиво кивнула и, наконец, отлепилась от косяка. – А что случилось?.. Он сейчас в колледже…
– А, он еще не вернулся, – барышня разочарованно вздохнула. – Тогда я пойду. Может быть, встречу его по пути. До свидания.
Она повернулась и запрыгала вниз по лестнице.
– Осторожно, – запоздало крикнула Магда ей вслед. – Там ступеньки…
– Я знаю – пятая и восемнадцатая, – звонко донеслось снизу. – Спасибо, кайне Купер!..
Дверь парадного внизу коротко хлопнула, и от этого звука у Магды почему-то сжалось сердце.
Грош слонялся по улицам. Утром охранник на дверях колледжа сообщил, что на занятия с сегодняшнего дня велено пускать только по предъявлению квитанции об оплате месячного курса. Квитанции неоткуда было взяться, и Грош пошел бродить, раздумывая, где бы найти работу. Он не стал звонить матери, во-первых, потому что не хотел ничего ей говорить, пока не отыщет заработка, а во-вторых, потому что у него не было квотера на таксофон. Желудок с утра взывал о пище: за завтраком Грош вяло съел один-единственный тост и теперь жалел об этом со всей страстью юного голодного существа. Часа в два он ткнулся в чайную лавку с игривой надписью «Чай Кофе Потанцуем» над входом, чтобы справиться, не нужны ли хозяину работники на склад. Хозяин оглядел его критически и сказал:
– Начало работы – три часа пополуночи, конец – три пополудни. Оплата – половина ибриса золотом.
– В день? – глупо спросил Грош.
– В неделю, – отрезал хозяин. – Ты что, сумасшедший? Это же алтынный золотом! Хорошая цена за неквалифицированный труд. Я готов платить ее только потому, что ты горожанин. У меня афраки работают за алтын в месяц.
– Нет, спасибо, я поищу что-нибудь получше, – отказался Грош.
– Зря, – бросил ему вслед