рада —
Под сенью ив у ручья —
Вина чашей.
Повисло молчание. Пауза затягивается. Придворные склонили друг к другу головы в высоких шапках эбоси… Перешёптываются.
На фоне тёмного сада белеет осеннее небо. Наступающий сумрак подчёркивают трепещущие на ветру каменные фонари, только что зажжённые. Свою страшноватую пляску начинают ночные тени. Осенняя картина.
Он согласно кивает и даме-поэту, и своим мыслям…
Вина чашей
Смываю усталость. Вот
Большие глотки…
Задержав чашу в руке, прислушался… Из ниоткуда, из заоблачной выси, вдруг возникли потусторонние прекрасно-тоскливые клики… Органично вплелись они в пейзаж.
Белой тенью, знаком свыше, пролетел над ними клин журавлей… Унося с собой мысли, перевернув душу, настроив всё вокруг на грустный лад… Как необычно кричат они, улетающие журавли, да полно, птицы ли то? Или это плачут души до времени покинувших свой земной удел? Как избыть эту внезапно возникшую боль? Мать… Да и его самого что ждёт?
Он отвёл рукой тревожащие мысли о своей судьбе, отпил из чаши. Приятное головокружение и тепло растворило душевную горечь, развязало узел, который связался под ложечкой…
Милостиво наклонив голову, Он изрёк:
Большие глотки
Проводят журавлей
Стаю в небе.
Стаю в небе
Летящую высоко
Клином белым.
Дама, тоже испугавшись чего-то, дрожа, еле выдавила запоздалый ответ…
Клин журавлиный…
Клик зазеркальный летит
В небе осеннем.
Но миг возник – и миновал.
Снова вокруг привычная картина осени, вызывающая восторг, моно-но-аварэ, возвышающая и отвлекающая, но и терзающая душу… Небо уже осветилось полной луной. Той самой осенней луной, принявшей безмолвно, безучастно, столько откровений и прозрений мятежных душ человеческих… Звёзды, как робкие фрейлины перед лицом повелителя, жмутся в сторонке. В небесных чертогах царит торжественная гармония…
Недостижимая для этого мира.
Никогда…
С волнением в голосе Он произносит:
В небе осеннем
Космоса скрыта бездна.
Птицами плещет.
Поймав тон, в лад отвечает она:
Крыльями плещет
Лебединая стая
Созвездий неба.
Повисло долгое молчание.
Переходя от созерцательности к горьким сожалениям о пролетевшей жизни… Сожалениям, впрочем, типичным при подобных возлияниях, Он заканчивает:
Созвездий неба
Сложился горький привкус.
Саке горячий…
Трясёт головой, утирая скупую мужскую слезу длинным рукавом роскошного одеяния… Тут же к нему на коленях скользит та, безмолвная и обожающая Его фрейлина, с подносом красиво уложенных на нём рисовых мотий и пучков сушёных трав… Он поднимает голову, горячим и тяжелым взглядом в упор глядит на неё…
***
Дама-поэт, чувствуя напряженность и страстность момента, стремится закруглить состязание, чтобы чего не вышло. Тараторит скороговоркой…
Саке