то мы сможем не только сразу же сыграть свадьбу, но и жить дальше безбедно и ни о чём не переживать.
Бабка делала вид, что не замечает переглядок внучки с заезжим молодцем, однако я чувствовал, что надвигается буря.
– Рассказывайте, как там Анатолий поживает? Жива ли Зинаида, его матушка? – завела бабка разговор.
– Да года три, как не стало её, – ответил Влад, – А Саныч-то хорошо. Работает вот. А что, он сюда вообще не приезжает? Всё-таки дом тут остался, память, ностальгия какая-то.
– Не приезжает, – как-то сердито ответила бабка, впрочем ласкового тона от неё, видимо, и не приходилось ждать, – Забыл свой долг, и Зинаида хороша, видать вовсе не напоминала сыну о нём.
– Что за долг? – спросил я, полагая, что бабка имеет в виду то, что Саныч о корнях своих забыл, только ей-то что за дело, тут же подумал я, чужой человек вроде как. Хотя кто их разберёт, может деменция уже, годов-то прилично ей уже, пожалуй.
Бабка покосилась на меня, словно думая, стоит ли мне говорить свои мысли или нет:
– Долг он у каждого ессь, а у Саныча долг особый. Нельзя ему было уезжать отседова. Тут он должон был жить. Теперь вон всё развалилося, нет деревни. Одни мы, старики, кой как держим ишшо оборону.
– Оборону? – с улыбкой спросил Влад, – А у вас тут что, военные действия ведутся?
– А ты помалкивай, кобелина, – сказала ему бабка и я не удержался от смеха, – Неча моей внучке глаза-то строить, я тебя насквозь вижу, одно на уме. Ты лучше рассказывай по каке это ты грибы приехал? Чаво там вам Анатолий наплёл?
– Да ничего такого, сказал, места, мол, тут красивые, люди добрые, – поддел Влад бабку, – А мы развеяться вот захотели, на природе, так сказать, отдохнуть.
– М-м-м, – промычала бабка, хлебая щи, – Ну, гляди, как бы опосля такого отдыха целым остаться.
– А чего вы всё нас хаете? – неожиданно перешёл в нападение Влад, – Мы с вами по-доброму, а вы…
– Были добрые да все извелись, – оборвала его бабка, – Доедайте да на ночёвку будем укладываться.
– Ты, – бабка ткнула пальцем на внучку, – На кровать ступай, я на печи лягу, а вы в большой комнате на полу ложитесь. Кроватей у меня больше нет. Постелю вам тулупы на пол, а под голову вон рюкзаки свои кладите.
Мы согласно кивнули, выбора всё равно больше не было. Всё лучше, чем в машине спать.
Ночью я проснулся от какого-то монотонного бурчания. Я приоткрыл глаза и увидел, что в кухне, за печью, кто-то возится. По голосу я понял, что это была бабка. Слабое пламя свечи дрожало во тьме и отбрасывало по стенам неровные тени. Я прислушался, пытаясь разобрать что она там бормочет.
– А то, глядишь, примет Мизгирь новую жертву, да и оттает, подсобит нам, осерчал, родимец, на нас. Да и есть за что, оставили мы его голодного. Анатолий хорош, он во всём виноват. Следить должон был. Грех на ём. Мизгирь такого не оставит ему.
Я внимательно слушал, что мелет бабка, сонным умом воспринимая всё, как сущую ересь.
– Так