будить меня, маленькая заноза!
Брина кивнула, схватила Айну за рукав и быстро стащила обратно по лестнице во двор.
– Идем! – весело сказала она. – Теперь нам надо к тетке Руте. У нее есть комната, специально для… для тех, кому некуда пойти! Там темновато, зато тихо, можешь занять ее и спать там.
Айна немного ошалела от того, как быстро все происходило. Она не была уверена, что хочет остаться здесь на ночь вот так сразу. Даже если ее и возьмут к себе учить разным трюкам и фокусам, надо сначала предупредить братьев. Но объяснить это Брине сейчас оказалось решительно невозможно: кудрявая девчонка уже тащила Айну через весь двор к дому напротив, с выцветшей красной дверью и широкой лавкой под окном.
– Тетушка! – голос у Брины был ужас до чего громкий. – Эй, тетушка, смотри, кого я к тебе привела!
На эти вопли из дома вышла дородная женщина средних лет. Одета она была в пестрые юбки, которые выглядывали одна из-под другой, и длинный темно-зеленый жилет. Женщина посмотрела на Айну цепким взглядом и поманила к себе пальцем.
– А ну-ка, покажись, детка, – хрипловато позвала она и взяла гостью за плечо длинными узловатыми пальцами.
От тетки Руты тоже пахло чесноком, а еще горелыми травами, вином и чем-то сладким. Черные глаза ее, казалось, сейчас прожгут дыру в одежде. Хозяйка двора поцокала языком и велела показать ладони, зубы и уши. Айна не очень понимала, для чего все это нужно, но задавать вопросы не решилась. Ее сердце вновь стучало часто-часто, а во рту совсем пересохло. Она догадывалась, что в этот момент решается ее судьба.
– Годится, – коротко сказала тетка и заглянула Айне в глаза: – Ты кем хочешь стать, детка? Музыкантом? Или, может быть, жонглером? Я знаю, Брина, добрая душа, тебе наверняка наобещала с три короба, но у нас тут на самом деле простая жизнь. Мы сами – люди городские, оседлые. Зато к нам частенько захаживают разные артисты. Кому-нибудь да отдадим тебя в обучение. – Она похлопала Айну по плечу. – А пока иди на кухню. Время к обеду, скоро будем садиться за стол.
Кухня была в том же доме, но за соседней дверью. Там Брина усадила Айну на старую потертую лавку и вручила мешочек с сухарями. Сама она тоже вытащила подсохшую краюшку из-за пазухи и села рядом. Так, плечом к плечу, они смотрели, как дородная женщина месит на широком столе тесто, присыпает его щедро мукой и постукивает скалкой.
А потом Айна поняла, что ужасно устала от этого полного событий утра, прислонилась головой к стене и прикрыла глаза, чтобы немного отдохнуть.
3
Она очнулась от странной непривычной боли в голове и от холода. Во рту стоял незнакомый горьковатый вкус, живот тоже неприятно ныл. Айна попыталась разлепить глаза, но, даже когда она растопырила их во всю ширь, мир вокруг остался пронзительно черным. От страха Айна тихо вскрикнула и попыталась сесть, но тут же поняла, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Тут уж ей стало совсем жутко, аж дыхание пресеклось и горячий шум затопил уши. На краткий миг Айна подумала, будто умерла, но потом вспомнила – мертвые не чувствуют