прыжки в туфлях на каблуках.
– Вам это было интересно? – удивилась Анриэтта.
– Да, сударыня. Видите ли, мы едем в Курляндию, которая теперь – самое передовое из всех европейских государств. За пятнадцать лет герцогство преобразилось – герцог Якоб выстроил лесопилки, смолокурни, фабрики, оружейные заводы, кузницы, с верфей Виндавы постоянно спускаются на воду корабли, в том числе военные, и он их продает за хорошие деньги. Вы знаете, что у Курляндии скоро флот будет больше, чем у Франции? Он не покупает товары у Ост-Индской компании – у Курляндии есть свой табак и кофе, свой рис, сахар, хлопок и пряности. Спросите – откуда? Ей принадлежит остров Тобаго у берегов Южной Америки, и это – приобретение герцога Якоба.
– Но при чем тут бедная девочка?
– Именно в Курляндии можно теперь производить самые неожиданные опыты, и даже опыт преображения балета!
Рассказывая об успехах герцогства, граф впал в неподдельный восторг.
– Якоб – тот самый просвещенный правитель, о котором Европа мечтала столетиями! Он – покровитель наук и искусств! Он – искусный дипломат! – восклицал граф. – Я рад, что могу служить ему в столь замечательном деле, как создание лучшего в мире государства!
Подруги переглянулись – вот только того недоставало, чтобы этот пылкий юноша со счастливой улыбкой радостного ребенка взялся строить государство…
Дюллегрит издали следила за ними. Как всякое театральное дитя, она была догадлива: видела, что пришлась не по душе двум пожилым бегинкам. Причины она не понимала – ей бы и в голову не пришло, что одна из бегинок попросту ревнует.
– Перестань на него таращиться, он тебе не по зубам, – сказал Длинный Ваппер. – Надо же – граф ей полюбился! И смотри у меня! Застану с ним – выпорю. Я матери слово дал – какой тебя увез, такой и верну. Если только не выдам замуж.
– Замуж не пойду, – строптиво ответила Дюллегрит. – Или пойду – но потом, когда стану танцовщицей.
– Думаешь, на тебе кто-то женится?
– Кто-то из наших.
– Йоос?
– Может быть…
И при этом Дюллегрит все же глядела на графа.
– За Йооса я бы тебя отдал, – задумчиво произнес танцовщик. – Вы бы вместе плясали в пасторалях. По росту он тебе очень подходит, не то что я. Хорошо бы нам ко Дню Всех Святых вернуться в Антверпен и сыграть вашу свадьбу. Тогда бы у меня прямо камень с души свалился.
Сам он при этом глядел на Анриэтту.
В первый же день плавания он несколько раз встретился с ней взглядом, пригляделся – и понял, что дама очень хороша собой. Правда, под черным одеянием и плащом не разобрать, какое у нее тело, но лицо – дивное. И эти медно-рыжие кудри – таким цветом волос художники наделяют разве что Марию Магдалину. Если распустить узел – пожалуй, будут по пояс…
Дюллегрит чуть было не брякнула, что Йоос никуда