но безумно смешных. Дюллегрит поехала с ними, чтобы тоже танцевать перед герцогом в двух пасторалях. Это было дело неслыханное – чтобы женщина плясала на сцене, но в Антверпене имелось несколько таких особ, учившихся танцу для того, чтобы выступать перед публикой, и горожане с нетерпением ждали первого балета с их участием. Тут Антверпен мог обскакать даже Париж, где роли пастушек и греческих богинь исполняли юноши.
– Даже если она будет наступать себе на ноги и грохнется на задницу, главное все ж будет сделано – она покажется на сцене в богатом платье, а талия у нее тоньше твоей, – сказала Анриэтта. – И ноги будут высоко открыты. Вот любопытно, умеет ли она отбивать антраша-катр или кабриоли.
– Богатого платья у нее не будет, она же не придворная его величества, – возразила Дениза. – Это они шьют для балетов наряды, расшитые золотом, чтобы составить достойный фон для его величества. Хотелось бы мне знать, что на самом деле думает его высокопреосвященство об этой королевской забаве. В глаза-то он его величеству одни комплименты говорит.
Имелся в виду юный французский король. Он мало что унаследовал от покойного батюшки – кроме любви к музыке и танцам. Людовик XIII получил настолько основательное музыкальное образование, что не только писал куртуазные песни и клал на музыку псалмы, но и сам сочинил целый спектакль, получивший название «Мерлезонский балет». Сочинил – означало, что король придумал сюжет, состоящий из приключений во время охоты на дроздов – одного из любимых его развлечений, написал музыку, разучил ее с оркестрантами, сам поставил танцы, даже набросал эскизы декораций и костюмов. Увлекшись, он решил выйти на сцену самолично и исполнил две роли: торговки приманками и крестьянина. Было ему тогда тридцать четыре года – возраст, по тайному мнению придворных, не слишком танцевальный.
– Ему же спокойнее, когда король увлекается одними танцами и не задает лишних вопросов, – сказала Анриэтта так, словно речь шла о маленьком ребенке.
– Помяни мое слово: однажды он эти вопросы задаст.
Насчет нарядов Дюллегрит Дениза была права – они только издали гляделись роскошно. И головные уборы увенчаны были не воздушными и трепетными страусиными перьями, как у придворных танцоров, а шерстяными поддельными, весившими столько, что голову приходилось нести очень бережно. Большие картонки с этими диковинными сооружениями были привязаны прямо на палубе – чтобы в трюме их случайно не помяли. В трюме, кроме мартышек и иных грузов, поставили также тяжелые ящики с книгами из «Офисины Плантинианы» на латинском, немецком и французском языках. Музыкальные инструменты танцовщики и граф везли в своих каютах.
Наконец старший брат танцовщицы не выдержал – подошел. Это был высокий парень лет двадцати трех, изумительно длинноногий, так что получил прозвище Длинный Ваппер и, кажется, гордился им не менее, чем какой-нибудь вельможа – титулом.
Ваппер