где Кейс? – спрашиваю я, и всех резко заинтересовали иглы кипариса на дне лодки. Ева отстраняется от меня и опять смотрит на Харта, прикусив губу и наматывая на палец платиновые волосы.
– Он здесь, – отвечает Мэки. – Просто в последнее время мы редко его видим.
– Почему? – удивляюсь я, и все переглядываются.
– Кейс не хочет приходить, когда я здесь. – Руки Харта скрещены на груди, а под кожей проступают похожие на веревки синие вены. – Мы с ним сцепились недавно.
В этом нет ничего странного. Харт и Кейс порой цапаются друг с другом, как собаки, дерущиеся за территорию. Впрочем, их перепалки никогда не длятся долго, и вскоре они мирятся.
Объясняет ситуацию Сера:
– Харт считает, будто Кейс навредил Элоре.
– Нет, – возражаю я. – Он вспыльчивый парень, мы все это знаем. Но он не стал бы вредить Элоре, Кейс по уши в нее влюблен. Еще с тех пор, когда мы были детьми. – Я смотрю на Харта, но не могу понять ход его мыслей. Он отсранился, словно выключил свет и задернул шторы. – Кейс любит Элору.
Мэки берет меня за руку.
– Мы все любили Элору, Грей.
Никто его не поправляет.
Мы все любим Элору.
С дорожки до нас доносятся голоса туристов, и словно лопается пузырь, в котором мы находились. Сера поднимается с места.
– Нам надо идти, – говорит она, и Сандр тоже встает. – Пора немного подзаработать.
– Мне тоже, – кивает Мэки, который кажется радостным, потому что появился повод сбежать.
В выходные Мэки с братьями за деньги катают туристов на аэроглиссерах. Они называют эти рейсы «Фотосафари на болоте». Способность видеть приближающуюся смерть не является тем талантом, который люди ценят и за который платят.
Трое подростков прощаются с остальными, Мэки обнимает меня. Потом они торопливо поднимаются по приставной лестнице и удаляются по дощатому настилу. Ева смотрит то на меня, то на Харта, она тоже встает, но не идет за остальными.
– Я могла бы задержаться, – произносит она с надеждой в голосе. – Я имею в виду, если вам, ребята, нужна компания.
– Нет, иди, – отвечаю я. – Мне все равно нужно вернуться и немного побыть с Лапочкой.
Харт кивает.
– Мне надо на работу.
Порой он болтается на причале в Кинтере, где подрабатывает, помогая рабочим разгружать грузы, каторжный труд, но никто там ему не докучает. И платят ему наличными. Харт зарабатывает ровно столько денег, чтобы хватало на сигареты.
Но он не спешит к лестнице.
И я тоже.
Ева медлит еще несколько секунд, перенося вес с одной длинной ноги на другую, словно фламинго.
Наконец она говорит:
– Ладно. Увидимся позднее, Грей. – Мы обнимаемся, и Ева поворачивается к Харту. – Пока, Харт, – произносит она, и я чувствую легкий укол ревности, когда он ей улыбается.
Ева с самого своего рождения готова была целовать землю, по которой ходил Харт. Но в этом году появилось нечто новое в том, как она произносит его имя. Она как-то по-другому смотрит на его лицо, фигуру, ее взгляд задерживается на долю