девушкам. Далее нужно менять.
– Я тебе удивляюсь! Неужели ты не хочешь нормальных, долговременных отношений с одной единственной?
– Мой дорогой Пикассо, мы посланы в этот мир, чтобы познавать красоту. Красоту окружающих нас предметов, людей и явлений. Мне было бы попросту обидно плыть всегда в одном направлении, когда в моем распоряжении огромные просторы океана.
– Я не понимаю тебя.
– Ну… как бы тебе попроще объяснить… Вот ты рисуешь, например, холмы, горы, леса… Откуда ты знаешь, что именно рисовать?
– Образы сами приходят в голову.
– Но ведь ты не родился с этими образами, верно? Когда-то ты их видел. Видел тот же самый лес либо воочию, либо на картинке, либо в фильме, либо еще невесть где. А теперь представь, что было бы, если бы всю свою жизнь, начиная с рождения и заканчивая сегодняшним днем, ты смотрел только на пенек?
– На пенек?
– Да, на него!
– Ну… я… – замялся Александэр. – Я бы рисовал только пенек…
– Именно! – воскликнул Антуан, довольный ответом друга. – И ты не мог бы познать красоту других даров природы, попросту потому, что ты и не пытался ее познать! Теперь ты понимаешь ход моих мыслей?
– Понимаю. Но по-прежнему не одобряю твой образ жизни.
Антуан возвел глаза к небу.
– Бог с тобой. Скажи мне лучше, что мы будем делать с нашим впечатлительным другом?
– Без понятия. Он уже четвертый день не выходит из комнаты.
– Почему бы тебе не взять его с собой в университет?
– Что? Зачем?
– Пусть посидит с тобой на одной лекции. Может быть, найдет какой-нибудь предмет увлекательным для себя. Да и потом, в университете какая-никакая культура да присутствует. Он будет чувствовать себя там в своей тарелке.
– Даже не знаю… можно попробовать.
– Конечно попробуй… А это вам, милая сударыня, – произнес Антуан, неожиданно поворачиваясь к сидевшей на скамейке девушке. – Этот осенний букетик замечательно подходит к вашим золотистым волосам.
– Как приятно… спасибо большое… – зарделась девушка, принимая гербарий.
– Знаете, я, уже увидев вас издалека, понял, что судьбе угодно столкнуть нас вместе… кыш-кыш, – шепнул он Александэру, продолжавшему стоять возле него. Художник, покачав головой в стиле «все с тобой понятно», двинулся дальше по аллее.
Франц беспокойно сидел в аудитории рядом с Александэром, бросая встревоженные взгляды на студентов вокруг него.
– Тебе нужно расслабиться, – сказал ему художник, пока его одногруппники заполняли помещение. – Видишь, все не так уж и плохо. Мы с тобой добрались до моего здания, и у тебя не было ни одного приступа.
– Это потому, что ты отвлекал меня разговорами.
– Ну… возможно… Слушай, а почему именно сейчас? Ты столько лет жил, взаимодействуя с людьми, даже приехал в другую страну, ходил по Петербургу и искал близких по духу сожителей…
– Я никогда не позволял этому миру поглотить меня, потому что параллельно находился