передала ей внушительную сумму, а она явно пытается меня обдурить. Я поднимаю бровь.
– Еще мне будет нужен ужин.
Она быстро кивает.
– Конечно.
Слишком просто.
– И какая-нибудь одежда. Брюки и рубашка. Ни в коем случае не платье.
Она задумчиво кривит подернутые морщинами губы.
– Я не продаю одежду, а магазин портного ночью закрыт.
Под моим тяжелым взглядом она вздыхает.
– Но… – она оглядывает меня. – Наверное, тебе подойдет что-нибудь из моих вещей. Я подошью их.
Я киваю в знак благодарности и сажусь на табурет. Мои ноги так трясутся, что я сомневаюсь, что смогу простоять ещё хотя бы мгновение.
– Я поем здесь.
Трактирщица убирает мешочек и грубо кричит маленькому ребенку, чтобы он принес мне ужин. Он убегает, опустив голову. Когда она снова переводит на меня свои холодные глаза, то смотрит оценивающе.
– Откуда ты? – спрашивает она.
Я смеюсь, но я так устала, что больше кажется, что кряхчу.
– Вы этого места не знаете.
Она поднимает бровь.
– Я знаю большую часть мест. Во время войны мне довелось пожить даже во дворе теней.
Я просто пожимаю плечами. Она слишком сильно хочет получить эти монеты и не будет настаивать на ответе.
– Да так, там нет ничего особенного.
Она принюхивается, и я задаюсь вопросом, что она чувствует. Я все еще пахну как человек, несмотря на то что стала фейри? Чувствует ли она, что от меня пахнет дворцом? Органы чувств работают безупречно, но за те короткие часы, что я провела в этом трансформированном теле, я обнаружила, что обостренное восприятие каждого звука, образа и запаха меня отвлекает. Все это слишком ошеломляет, чтобы приносить хоть какую-то пользу.
Ребенок бесшумно возвращается в комнату. Трактирщица берет у него миску с тушеным мясом и тарелку с хлебом и ставит их передо мной.
– Пока ты не доставляешь мне неприятностей, мне ничего не нужно знать. Иногда так даже лучше. – Она наклоняет голову, чтобы поймать мой взгляд. – Понимаешь?
Я замираю, почти поднеся ко рту первую ложку тушеного мяса. Что, по ее мнению, она знает обо мне?
– Конечно.
Она резко кивает, затем идет вдоль стойки, чтобы помочь другому клиенту.
Я с трудом могу сидеть, но заставляю себя есть тушёное мясо. Даже с учётом того, что я много проехала верхом, я не должна была так устать. Но я совершенно вымотана. Было бы очень заманчиво сразу же, без ужина, отправиться к себе, забраться под одеяло и погрузиться в сон. Но я знаю, что для того, что меня ждёт, мне понадобятся силы.
А что именно меня ждёт?
Я заставляю себя выбросить этот вопрос из головы. Я не знаю, куда направляюсь и что буду делать. Мне нужно быть подальше от дворца – подальше от Себастьяна. Думать об остальном я сейчас не могу. Не могу думать о том, насколько я не готова быть одной в этой незнакомой стране. И уж точно не могу думать, что эти заостренные уши и