собрались рыцари со всего христианского мира. Возможно, они берут себе в жены местных девиц, и у них рождаются дети, похожие на матерей.
В лагере тем временем стало еще оживленнее.
– Куда пропали Векша и Угрин, – забеспокоился Борис. – Нам тоже надо собираться.
– Я приведу слуг мессира, – пообещал Лупо и бегом направился в сторону стоянки графа Суассонского.
Борис вспомнил об оброненном перстне.
«Надобно его поднять».
Однако, осмотрев шатер, он не нашел дара князя Мстислава Владимировича.
«Значит, не во сне, а на самом деле кто-то был в моем шатре. Видать, незваный гость и взял мой перстень. Вряд ли теперь я сыщу вора. Прощай, дар князя Мстислава!»
Выйдя из шатра, он увидел своих слуг, ведомых исполнительным Лупо. Векша и Угрин раскраснелись, но на ногах держались твердо.
– Собирайтесь, – велел Борис, решив не говорить пока слугам о пропаже перстня.
Глава 4
Никея
Полные радужных надежд французы вступили на азиатский берег Босфора. Однако во время остановки у Аскалонского озера случилось солнечное затмение, которое многими было воспринято, как дурное предзнаменование и в корне изменило общее настроение. А вскоре появились первые вести о сокрушительном поражении короля Конрада под Дорелеей. Вначале французские крестоносцы отказывались верить дурной молве, уверяя себя в том, что она ничто иное, как происки коварных греков. Но, увы, вскоре французы увидели своих переживших недавнюю битву союзников. Вид у германских крестоносцев был самый жалкий, и никто из них ничего не знал о судьбе короля Конрада.
На Людовика VII разгром под Дорелеей подействовал удручающе. Французский король, хотя и не отличался особой воинственностью, тем ни менее при благоприятных условиях мог проявить и отвагу, и смелость, однако в трудной ситуации он терялся. Вот и на сей раз при виде обезумевших германцев Людовик все больше мрачнел, и когда на горизонте появилась Никея – мощная цитадель с огромным количеством башен, – он выглядел так, словно сам потерпел поражение.
В городе королева остановилась в великолепном дворце наместника византийского императора. Вела она себя так, словно ничего особенного не случилось, продолжая развлекать себя музыкой и песнями. В сложившейся обстановке такое поведение было явно неуместным, но король не решился упрекать жену, а предпочел выбрать для себя другое временное жилище – расположенный по-соседству с дворцом наместника дом богатого никейского купца.
Людовик сразу собрал совет, на котором в основном растерянно молчал. Вельможи, святые отцы и магистр тамплиеров успокаивали его, говоря, что не все еще потеряно: французские крестоносцы вполне способны самостоятельно противостоять врагу, да и германские союзники не все уничтожены, поэтому их не следует совсем сбрасывать со счетов. Король слушал и хмурился.
Воины тем временем располагались на постой. Борис нашел пристанище в харчевне, где рыцари заняли все комнаты, включая каморки и кладовки, а ратники разместились в конюшне и под растущим