и нагрудники с красными крестами.
Пока Угрин ставил шатер, Векша быстро соорудил костер, зажег огонь и начал варить похлебку.
– Вот и спаслись мы от казни, – бормотал Векша, помешивая в котелке. – Теперь нам ничего не грозит…
Угрин прервал его:
– Пируй, когда пришла пора пировать, а у тебя пир горой прежде времени.
– А ты и в радости сыщешь чему опечалиться, – парировал Векша.
– Довольно вам собачиться! – лениво прикрикнул на них Борис.
Он думал о том, как ему поступить после клятвы, произнесенной в присутствии французского короля и епископов. Клятвопреступление не было тогда редкостью даже в среде тех, кому полагалось дорожить своей честью, о чем Борис знал отнюдь не понаслышке. Однако сам он никогда не нарушал своего слова.
«Коли я именем Господа нашего клялся, то должен пойти с Христовым воинством в Святую землю, иначе не знать мне в жизни счастья. Ну, так быть по сему».
Векше и Угрину он пока не сообщал о своем решении.
После сытной трапезы слуги сразу уснули, а Борису захотелось пройтись и осмотреться.
В лагере царила беспечная обстановка. Рыцари гуляли между шатрами или беседовали. Ратники спали, расположившись, кто на повозках, кто на земле. Делами занимались только крестьяне-обозники: они чистили коней, варили на кострах еду, что-то носили и укладывали.
Борис сразу же обратил внимание на то, что одни рыцари были чисто выбриты, а лица других украшали усы и бороды. Еще он обнаружил совершенно обособленную группу крестоносцев-бородачей: в белых, черных и бурых одеяниях. Эти не похожие ни на кого рыцари общались только друг с другом, а остальные воины почтительно их сторонились.
Неожиданно Борис получил тумак от синеглазого и чернокудрого красавчика лет около двадцати. Юноша усмехнулся, как бы давая всем понять, что он толкнул чужака вовсе не случайно. Но не успел Борис среагировать на выходку наглеца, как тому под ноги прыгнуло что-то яркое и разноцветное. Красавчик споткнулся и, забавно взмахнув руками, рухнул на землю.
Что-то яркое и разноцветное оказалось человечком в шутовском наряде, маленького роста, худым и очень подвижным.
– Де Шатильон споткнулся о дурака! – завопил шут, приплясывая. – Де Шатильон споткнулся о дурака!
Под общий хохот красавчик бросился на своего обидчика. Однако шут ловко увернулся от разъяренного рыцаря и убежал за шатер, откуда принялся строить рожи.
Собравшиеся зрители весело подбадривали взбешенного юнца:
– Лови шута, Рено!
– Побей его, побей!
Ярость мешала молодому человеку понять нелепость своего положения, и его погоня за шутом продолжалась до тех пор, пока не появился Жильбер.
– Что здесь за представление? – сердито спросил старый воин.
Рыцари со смехом рассказали ему о происшествии.
– Уймись, де Шатильон! – рявкнул Жильбер. – Не будь глупее королевского дурака!
Эти слова отрезвили спесивца, и он зашагал прочь,