Грегера стала глубже, а уголок рта пополз в сторону. Кажется, предводитель отчего-то здорово осерчал.
‒ Добился успеха в единении ‒ молодец. Но зазнаваться тебе ещё рано.
От возмущения Конрад задохнулся и не сразу нашёл, что выдать в ответ. Зазнаваться? И кто ему это говорит!
Грегер уже развернулся и собрался сделать прыжок на дерево. Ингрид и Мортен ‒ тоже. Но тут Рахион спешно воскликнул:
‒ Подождите, а… а Лаисия? Она ведь может остаться пока у нас, да?
Вожак развернулся, не особо радушно осмотрел эльфийку так, что она поёжилась, с тенью сомнений ‒ её родственника и, очевидно, так и не приняв решения, взглянул на Ингрид. Как ни странно, и Мортен перевёл на неё вопросительный взгляд, будто бы оба ждали её мнения, что станет решающим. Или не «будто»?
Ингрид совсем не удивилась. Хмыкнув, в свою очередь надменно осмотрела Лаисию, скрестила руки на груди, покривила губами и с толикой презрения заявила:
‒ Нет. Не может.
Грегер равнодушно пожал плечами, мол – не судьба. Эльфы пороняли челюсти и ошалело переглянулись, а волаки уже продемонстрировали им свои спины.
‒ Но… подождите! ‒ заикнулся Рахион. ‒ Не оставаться же ей в лесу одной!
‒ Хочешь, оставайся с ней, ‒ небрежно бросил через плечо Мортен. ‒ Мы горевать не будем.
‒ Не вернёшься к ужину, Рахион, можешь вообще не возвращаться, ‒ добавил Грегер. ‒ Законы стаи. Выбирай.
‒ А вообще-то тебе ещё обед варганить! ‒ припечатала Ингрид. ‒ Так что не задерживайся, остроухий… А то я расстроюсь, ‒ с кокетливой обидой закончила она и послала шаману такую улыбку, от которой бедный эльф обычно захлёбывался слюной и забывал обо всём на свете. Заворожила она его и сейчас. Мортен косо глянул на них обоих, мрачно нахмурился, скривив рот, и отвернулся.
Почти одновременно трое волаков сорвались с земли на ветви деревьев и были таковы.
Конрад задумался. Никто ничего не сказал ему, но что-то внутри подсказывало, что упомянутые законы стаи, какими бы суровыми они ни были, также подразумевают и ещё кое-что. Вожак и его приближённые ушли, оставив новичка делать выбор в пользу стаи или непрошенной гостьи, которую они не захотели принимать в свои ряды. И Конрад со своими «альтаидскими понятиями», – сердобольностью, как брезгливо выражается Мортен – оставшись здесь, оказался на перепутье не в меньшей степени, чем Рахион. Но как ни крути, а ему есть, что терять, и намного больше, чем остроухому помощнику. А вот ради чего?
Глянув на так и застывших на месте брата и сестру, волак прислушался к инстинктам и понял, что обязан сделать. Молча кивнул Рахиону, отвёл глаза от Лаисии и отправился догонять стаю.
‒ Почему вопрос о принятии эльфийки решала именно ты? ‒ спросил он у Ингрид, спускаясь в подземелье вместе с остальными. Грегер ушёл вперёд, Мортен тащился сзади.
‒ Потому что я единственная женщина в стае, ‒ с недовольством и высокомерием ответила она. ‒ Другой без моего разрешения среди нас не будет.
‒ Есть всего два исключения, ‒ проговорил