великого предка…
‒ Я догадываюсь, что было потом, ‒ уклончиво произнёс Конрад и не соврал. О печальном прошлом Рахиона ему уже рассказывал Грегер, хоть и поверхностно.
‒ Догадаться не сложно. Меня подавили. Пытались заставить отказаться от шаманства, запугивали армией королевы, которая за минуту может сровнять нашу деревню и всех нас с землёй… И от меня отвернулись. Со мной не разговаривал никто.
Голос шамана стал хрипеть и затухать. Рахион сидел, уставившись в землю перед собой и не поднимая глаз.
‒ О том, что было дальше, тебе наверняка рассказывал Грегер, ‒ проницательно заметил он, а Конрад тактично промолчал. ‒ Но я начал этот рассказ не для того, чтобы раскрыть тебе своё прошлое. А чтобы раскрыть тебе себя. Я был одинок среди своей семьи и других эльфов, мне было очень больно. Досадно. Одиноко. Лаисия одна здоровалась со мной, проходя мимо, но, оглянувшись, я видел, что её отчитывают за это родители или другие наши родственники. И я стал её избегать, чтобы не подкинуть сестрёнке ненужных проблем. А когда меня выгнали из деревни, мне всё равно что подписали смертный приговор. По крайней мере, я был в этом уверен и уже готовился к тому, что после пары месяцев одиночества не выдержу и спрыгну с утёса в пропасть.
«Для эльфа нет ничего ужаснее, чем остаться одиночкой. Это равносильно смерти», ‒ вспомнились слова вожака в день знакомства с шаманом.
‒ Тебя спасли от этого духи? ‒ не без интереса спросил Конрад.
‒ Они заменили мне семью и всех сородичей, ‒ доверительно сказал Рахион. ‒ Я сбежал на край света, на другой континент, начал новую жизнь и… всё равно одичал в отшельничестве. Я уже и забыл за этот год, что такое общение с людьми.
‒ И вместо приветствия начал швыряться в них своими духами, ‒ по-доброму усмехнулся волак, вспоминая первую встречу с эльфийским шаманом. Рахион смущённо рассмеялся:
‒ Не без этого, конечно, не без этого! А когда я побывал у вас в подземелье… Ну, когда меня телепортировал Римариус, чтобы я передал тебе тотем, ‒ почему-то засмущавшись, затараторил он.
‒ Да, я помню.
‒ Грегер предложил остаться у вас в гостях подольше, и…
Тут эльф покраснел, набрался смелости и откровенно признался:
‒ После длительного одиночества я почувствовал себя в вашем обществе, как дома, среди… ну… хороших знакомых, скажем так. Почти друзей. И с тех пор уединение, хоть и в компании с духами леса, стало вновь меня тяготить. Как подростка, которого на год поместили в дом престарелых, потом ненадолго привели в компанию сверстников и вернули обратно к старикам. Я как этот раздразнённый подросток жаждал вернуться к вам… И торопился скорее сделать для Ингрид, Грегера и Мортена тотемы, чтобы вновь оказаться в вашем обществе. Ты первый, кому я это рассказываю, Конрад. Знаешь, ‒ на самом деле, мне было тяжело носить всё это в себе, и я рад, что излил тебе душу, а ты меня выслушал.
С мягкой улыбкой Рахион обводил мечтательным взглядом лес и кучевые облака, подгоняемые по-летнему тёплым ветром. Наблюдая за шаманом, Конрад