двенадцать часов тридцать минут Аллейн и Найджел приехали в Ред-Хауз. Старшая горничная сообщила им, что мистер Фокс все еще здесь, и провела в викторианскую гостиную. Эта комната, обшитая шелковыми японскими панелями, красноречиво рассказывала о службе умершего генерала Кампанула на востоке. В ней стояло слишком много мебели и царила крайне неприятная атмосфера. Инспектор сидел за письменным столом у окна, и перед ним лежало несколько аккуратных стопок бумаги. Он встал и посмотрел на гостей спокойным взглядом поверх очков.
– Здравствуйте, Фокс, – поприветствовал его Аллейн. – Как поживаете?
– Вполне спокойно, благодарю, сэр. Доброе утро, мистер Басгейт.
– Доброе утро, инспектор.
– Что у вас здесь? – спросил служащий Скотленд-Ярда.
– Набор писем, сэр, но ни в одном ничего полезного нет.
– А что это за зловещий листок писчей бумаги? Отвечайте, старый черт. Это завещание, да?
– Ну да. Это оно. – Фокс протянул его Аллейну и подождал, пока тот прочтет.
– Она была обеспеченной женщиной, – отметил инспектор.
– И как мисс Кампанула распорядилась своим состоянием? – поинтересовался Найджел.
– Ничего интересного для публикации в газетах.
– Ну хорошо, хорошо.
– Она оставила пятьдесят тысяч, – сообщил Аллейн. – Тридцать из них завещаны преподобному Уолтеру Коупленду, пастору прихода Святого Жиля в Винтоне, в знак глубокой благодарности за духовное руководство и неизменную мудрость. Он должен использовать эти деньги по своему усмотрению, но она надеется, что они не будут переданы другим лицам. Пятнадцать тысяч для ее дорогой подруги Элеонор Джернигэм Прентис, четыре тысячи для Эрика Кампанулы, сына Уильяма Кампанулы, троюродного брата завещательницы. По последним данным, Эрик проживает в Найроби, в Кении. Эти четыре тысячи должны быть переданы адвокатам покойной – господам Вотерворсам и Биггсу, а они отдадут деньги по назначению. Завещательница также надеется, что ее троюродный брат не спустит всю сумму на выпивку и женщин, а будет помнить о ней и изменит свое поведение. Одна тысяча должна быть поделена между слугами. Датировано вторым мая тысяча девятьсот тридцать восьмого года.
– Там было еще примечание, датированное той же датой этого года, – добавил Фокс. – Вот оно, сэр.
Аллейн прочел вслух, подняв одну бровь:
– «Всем, кого это может касаться. Это моя последняя воля, и нет смысла рыться в моих бумагах и искать другое завещание. Я хочу сказать, что намерения, выраженные по поводу основного наследника, остаются неизменными. Если бы я хотела добавить что-то, я бы именно так и поступила. Я разочаровалась в своих друзьях. Но я одинокая женщина и не вижу причин менять волю. Идрис Кампанула».
– Создается впечатление, что она была искренним человеком, не так ли? – спросил Фокс.
– Да. Острый выпад в адрес ее подруги Элеонор Прентис, – отметил старший инспектор.
– И все же, – бодро начал Найджел, – не считаете