сведения каждый день.
– Нет, я хочу иметь дело только с вами.
– Со мной?
– С вами. Два раза днем и два раза ночью я буду проходить по этому бульвару мимо этой двери: в полночь, в полдень, в три часа и в семь. Когда у вас будут какие-либо сведения для меня, я буду у вас под рукой, и я сам, если буду в состоянии, стану сообщать вам все, что узнаю об этом деле. Не удивляйтесь моим словам, я совсем не такой, каким кажусь. Взамен услуги, которую вы мне окажете, я окажу вам услугу еще большую.
– Услугу? Мне? – с удивлением спросил начальник полиции.
– Да.
– Какую же?
– Я сведу вас лицом к лицу с Рыцарем Курятника.
– Лицом к лицу с Рыцарем Курятника? – повторил, вздрогнув, Фейдо. – Где же это?
– В вашем отеле, в вашем кабинете.
– Берегитесь, милостивый государь! Опасно шутить в таком деле с таким человеком, как я.
– Клянусь жизнью Сабины, я говорю серьезно!
– Неужели вы действительно можете свести меня лицом к лицу с Рыцарем Курятника? И когда же?
– В тот самый день, когда я узнаю от вас, кто ранил Сабину.
– А если я это узнаю через час?
– Вы через час увидите Рыцаря Курятника.
Ответ был дан с такой самоуверенностью, что начальник полиции, по-видимому, поверил; однако невольное сомнение промелькнуло в его голове.
– Еще раз повторяю вам, – сказал он, – со мной не шутите. Я жестоко накажу вас.
Жильбер без замешательства выдержал взгляд начальника полиции, взгляд, от которого трепетали многие.
– Приходите каждый день и каждую ночь в часы, назначенные вами, – продолжал Фейдо. – Когда я захочу говорить с вами, я дам вам знать.
Сказав это, начальник полиции вошел в свой сад.
Фейдо де Марвиль вошел через сад в свой отель по той лестнице, которая вела в его комнаты. Как только он поднялся на последнюю ступеньку, к нему подбежал вестовой.
– Его превосходительство министр иностранных дел ждет ваше превосходительство в гостиной.
– Маркиз д'Аржансон? – спросил с удивлением Фейдо.
– Точно так.
– Давно он здесь?
– Минут пять, не более.
Фейдо поспешно прошел в гостиную. Маркиз д'Аржансон действительно ждал его там. Это был человек высокого роста с незаурядным лицом: в нем присутствовали и доброта, и холодность, и робость. Маркиз являлся полным контрастом своему брату, графу, который оставил свой след в летописях полиции. Его робкая и скованная походка, несвязная речь принесли ему прозвище «д'Аржансон-дурак». Но это только внешнее впечатление. На самом деле он обладал быстротой ума и большой проницательностью. Людовик XV оценил его по достоинству, когда назначил министром, несмотря на сарказм окружающих.
Начальник полиции низко поклонился министру иностранных дел; тот отвечал вежливым поклоном.
– Крайне сожалею, что заставил вас ждать, – сказал Фейдо, – но я был занят по службе.
– Я также приехал к вам по служебному делу.
– Я к