Сабина пела, когда мы запирали ставни.
– Да, – прибавил Феб, – барышня казалась очень веселой.
– Она не собиралась никуда идти?
– Нет.
– Вечером не приносили никакого письма?
– Ничего не приносили.
– Закрыв лавку, – продолжал Феб, – мы пошли наверх, в то время как барышня провожала этих дам по коридору.
– Вы ничего больше не знаете?
– Ничего, – отвечали три подмастерья.
– А ночью вы ничего не слышали?
– Решительно ничего.
Жильбер обернулся к мадам Жереми и к мадам Жонсьер.
– А вы что знаете? – спросил он.
– Ничего очень важного, – отвечала мадам Жереми. – Мы пришли провести вечер к Сабине и по обыкновению работали вместе с нею. Мы оставили ее в ту минуту, когда заперли лавку, и она проводила нас через дверь в коридор. С нею была Иснарда, она светила нам.
– Мы пожелали Сабине спокойной ночи, – продолжала мадам Жонсьер, – и больше не знаем ничего.
– А после, вечером или ночью, вы ничего не слыхали?
– Ни малейшего шума, – сказала мадам Жонсьер, – ничего, что могло бы привлечь мое внимание.
– Ни мое, – прибавила мадам Жереми.
– Ни наше, – докончила Урсула.
Жильбер посмотрел на служанок и сказал им:
– Подойдите!
Они подошли.
– Кто из вас оставался последней с мадемуазель Сабиной? – спросил он.
– Иснарда, – с живостью отвечала Жюстина. – Она всегда ухаживает за мадемуазель Сабиной больше, чем я.
Посторонившись, чтобы пропустить Иснарду вперед, она сказала:
– Говори же!
– Я ничего не знаю, – сказала Иснарда, и лицо ее вспыхнуло.
– Вы оставались с Сабиной, когда она заперла дверь в коридоре? – спросил Жильбер.
– Кажется, я… – пролепетала служанка.
– Как? Вам кажется? Вы сами этого не знаете точно?
– Я… не знаю…
– Кто запер дверь: она или вы?..
– Ни она, ни я…
– Кто же?
– Никто…
– Как! Никто не запер дверь из коридора на улицу?
Иснарда не отвечала; она машинально вертела на пальцах конец передника, потупив глаза.
– Отвечайте же! – с нетерпением сказал Жильбер. – Вы последняя остались с Сабиной?
– Я не знаю…
– Вы провожали ее в комнату?
– Я не знаю…
– Приходил ли к ней кто-нибудь, пока вы были с нею…
– Я не знаю…
При этой фразе, повторенной в третий раз, Жильбер посмотрел на Доже и Ролана. Отец и сын казались сильно взволнованными.
– Иснарда, – с живостью сказал парикмахер, – ты должна говорить яснее…
– Хозяин, – сказала служанка, сложив руки – умоляю вас, не спрашивайте меня ни о чем!..
– Почему же это? – вскричал Ролан.
Жильбер снял распятие, висевшее на стене, и подал его Иснарде.
– Поклянись над этим распятием, что ты не знаешь ничего, что ты не можешь ничего сообщить нам, а я тебе поклянусь, что не стану тебя расспрашивать.
Иснарда