что не любишь.
– Я не понимаю это чувство, оттого и не могу сказать, люблю или нет… – признался Дейл. – Скорее всего, мы попросту привыкли друг к другу.
– Тогда очень простой вопрос. Готов ли ты прожить с ней всю жизнь? – Эстебан играл с красной салфеткой. С ходу он выводил Дейла на откровения.
– Нет, – засмеялся Дейл. – Не думаю, что смогу посвятить кому-то вечность, кроме своего творчества.
– Книги для тебя важнее?
– Это моя жизнь! – воскликнул он в тишине. Чуть подальше почти бесшумно работала кофе-машина. – Я бы не был собой, не начав писать. – Эстебан понимающе покачал головой. – У меня нет другой цели. Лишь донести свои мысли до публики.
– Да что это за жизнь, если не можешь оставить в ней свой след?
– Вот именно. А чем ты занимаешься? – шустрый официант принёс им две чашечки кофе. Дейл высыпал сахар, неторопливо помешал его маленькой ложечкой.
– Я просто обычный художник.
– Правда? – в глазах Дейла загорелся интерес.
– Чистой воды. Я словно родился с кисточкой в руке, – в голове проигрался последний сон. Бледное лицо, забрызганное краской. Сердцебиение Дейла участилось. – В своей сумке я всегда ношу это, – Эстебан достал толстую чёрную тетрадь и протянул её через столик.
– Что это? – парень раскрыл первую страницу.
– Это мои идеи. Зарисовки в миниатюре. Выбираю самое лучшее и переношу на большой холст, – объяснял Эстебан. – Я рисую то, что чувствую, то, что вижу. А порой я вижу намного больше, чем другие. По-крайней мере мне так кажется.
Дейл пролистывал страницу за страницей. На бумаге горел огонь, тянулись длинные холодные коридоры, белые бесконечные столбы уходили в небо. Стаи насекомых вылетали из чьих-то глаз. Туманный зелёный лес, проезжающий на его фоне поезд. Бал, прекрасная нимфа в шёлковом платье, туманом спускающемся к изумрудному полу, разрез оголял одну её ногу, и вместо изящной женской стопы было уродливое копыто. Разрушенная церковь, длинные кровавые дорожки, тянущиеся по белым ступеням. Много символики, человек с тридцатью глазами. Слишком много огня, много взглядов, белых лошадей с шикарными гривами, много лабиринтов. Мурашки пробежали по спине Дейла. Всё то, на что он смотрел сейчас, казалось ему ужасающим и невообразимо прекрасным. Изящные штрихи, игра теней… Эстебан был настоящим королём красок.
Официант поставил на стол две тарелки, и Дейл, вздрогнув, закрыл тетрадь.
– Клянусь, – осторожно произнёс он, – у меня не хватит слов, чтобы описать свои эмоции.
– Думаю, ты согласишься со мной, если я скажу, что по-настоящему талантливые люди жаждут лишь одного.
– Чего же?
– Признания…
– Справедливости, – продолжил Дейл, кивая головой.
– Кому, как не тебе, знать это чувство, когда человек, не заслуживающий внимания, получает его, а ты остаёшься в тени.
– И каждый день ты с жадностью наблюдаешь за чужой незаслуженной славой, пока тебя упорно продолжают