ему в удельное владение, и дали один только Углич.
Тогда Годунов обратился за женихом в Данию. У короля Христиана был брат, принц Иоанн, и юноша этот согласился сделаться русским удельным князем, женившись на Ксении.
К сожалению, этот симпатичный юноша, по-видимому, оставивший такое отрадное по себе воспоминание в русских людях, знавших его, рано погиб на чужбине.
В высшей степени интересен въезд в Россию этого второго жениха Ксении.
В августе 1602 года принц Иоанн был встречен в устье Наровы боярином Михайлом Глебовичем Салтыковым и дьяком Власьевым. В Ивань-городе, датские послы, сопровождавшие принца, говорили Салтыкову:
– Когда королевич поедет из Ивань-города, будет в Новегороде и других городах, и станут королевича встречать в дороге боярские дети и княжата, то королевичу какую им честь оказывать?
– В том королевичева воля, – отвечал Салтыков: – он великого государя сын, как кого захочет пожаловать по своему государскому чину.
Но между тем Салтыков писал царю, отцу Ксении: «Когда мы приходим к королевичу челом ударить, то он, государь, нас жалует не по нашей мере, против нас встает и витается (руку дает), шляпку сняв; мы холопы ваши государские того не достойны, и потому говорили послам датским, чтоб королевич обращался с нами по вашему царскому чину и достоинству. Послы нам отвечали: королевич еще молод, а, они московских обычаев не знают: как, даст Бог, королевич будет на Москве, то, узнав московские обычаи, станет по ним поступать».
Любопытно каждодневное описание Салтыковым одежды жениха Ксении: «Платьице на нем был атлас ал, делано с канителью по-немецки; шляпка пуховая, на ней кружевца, делано золото да серебро с канителью; чулочки шелк ал; башмаки сафьян синь».
В Новгороде жених Ксении ездил тешиться рекой Волховом вверх и иными речками до Юрьева монастыря, а едучи тешился, стрелял из самопалов, бил утят; натешившись, приехал в город поздно и стал очень весел. За столом у королевича играли по музыке, в цимбалы и по литаврам били, играли в сурны.
Еще Салтыков писал Борису: «Датские послы говорят королевичу, чтоб он русские обычаи перенимал не вдруг. Послы и ближние люди королевича на то поговаривали, чтоб от вашего царского жалованья, платьица что-нибудь к брату своему послал, и королевич говорил, что ваше царское жалованье, платьице, к нему первое, что он принял его с покорностью, с радостным сердцем, и послать ему вашего царского жалованья первого не годится».
Затем жених Ксении имел торжественный въезд в Москву, ласково был принят Годуновым и его сыном. Но ни царицы Марьи Григорьевны, ни невесты своей Ксении, он, по обычаю того времени, еще не должен был видеть.
Жених остался в Москве. Через некоторое время, в сентябре месяце, Годунов поехал к Троице, а уже на возвратном пути оттуда узнал, что жених Ксении опасно заболел: у принца сделалась горячка, и несчастный юноша умер 28 октября на 20 году жизни, прожив в России не более двух месяцев. Борис, говорят,