человек повешенный. Я так испугалась, что закричала и назад побежала. А дальше вы все знаете. Что мне теперь делать? Денег у меня мало, даже снять комнату на один месяц не хватит. Да и возвращаться на работу стыдно. Там так радовались, что я замуж за бизнесмена вышла.
– Ситуация хуже не бывает, – посочувствовал ее лейтенант, пока женщина подписывала свои показания: – Если честно, то я не думаю, что деньги у вашего мужа кто-то украл.
– А верблюда нигде нет, – сообщил возвратившийся Иваненко, – даже корма, заготовленного для него не видно. Видимо, верблюд живет в другом месте.
– Ладно, – Владимир Петрович ударил ладонью по столу, – потом будем выяснять, где верблюд, а сейчас садись на место гражданки и дай показания, как обещал.
– С радостью, – откликнулся Иваненко, усевшись на табурет:
– Я, старший сержант милиции Иваненко Владислав Федорович, в течение последних десяти лет работаю в должности милиционера патрульно-постовой службы нашего районного отдела милиции. В мои обязанности входит охрана правопорядка, то есть выезды в составе подвижной милицейской группы по звонкам граждан для пресечения действий хулиганов и пьяниц.
– Это я знаю, – перебил его лейтенант: – Давай, о Синюкове.
– А вот, как только поступил я на службу, так почти дежурства не проходило, чтобы кто-нибудь не позвонил и не вызвал милицию по адресу: улица Красных партизан, дом семнадцать, квартира три, потому что проживавшие по этому адресу граждане: Синюков Геннадий Семенович и его бывшая супруга, продавщица из пивного ларька, Синюкова Ирина Петровна, имели свойство, или обычай, как там правильно сказать, напившись, громко материться и драться между собой, а иногда, с соседями или просто с незнакомыми людьми. И если его бывшая супружница работала, то Генка этот никогда не работал, кроме как на сутках, сидел на шее у жены, и даже был судим с условным сроком за тунеядство в советское время. И был бы еще раз судим, но случилась перестройка, а потом крах социализма, и, когда безработными стали почти все, статью за тунеядство отменили. Что еще сказать? Никчемный мужик, ни на что не гож, доброго слова людям не сказал, правда, и его никто добрым словом не отметил. Зато скандалил виртуозно. Любую ссору мог завести на пустом месте, да так бойко, как будто готовился к этому три дня. По-своему был очень талантлив в двух вещах: во-первых, выпить мог за раз ведро водки, а на следующий день встать как огурчик и на физиономии – никаких следов от предыдущей попойки. Тут вечером сто грамм перед сном выпьешь, а утром на свою рожу с синими мешками под глазами в зеркало смотреть противно, а этот… Кто не знает, что он алкаш, ни за что с первого раза не поймет…
– Хорошо, а второй талант? – перебил его заинтересованно лейтенант.
– Не поверите! Красноречие! И откуда он столько слов знает? Причем, если захочет, говорит культурно и грамотно. Речи толкает как артист или председатель профкома.