так каждый раз говоришь.
Бенджамин вернулся к открытой кухне, сразу же достал бутылку редкого алкоголя и один граненый стакан, но, прежде чем налить, разложил на тарелке зелень. Итан в это время достаточно насытился чистым воздухом и, успешно поймав ту забытую для жителей Мегаполиса тишину, развернулся и пошел к хозяину дома.
– С каких пор ты стал таким модником? – спросил Бенджамин, оглядывая Итана с ног до головы, всерьез удивляясь такому виду.
– Между прочим, шикарная ткань, удобная до невозможности. Да и почему нет? Захотелось побаловать себя. Очень советую, а то ты такими темпами станешь лицом невзрачности. Хотя с твоей шевелюрой и нехилой бородой… честно, ты себя забросил.
Осмотрев стол, он спросил:
– Решил мне не наливать?
– А это тебе.
– С каких пор ты не пьешь?
– С тех самых, как перестал работать.
Итан небрежно швырнул белый пиджак на стол, засучил рукава и, взяв из открытого гаража раскладной стул, поставил его рядом с тем единственным, который стоит всегда перед озером правее огня. А потом принял стакан с выпивкой из рук Бенджамина и уселся поудобнее ближе к теплу. Бенджамин вытащил запеченную рыбу и разложил на тарелке с зеленью, поставив ее на небольшом столике. Стул Бенджамина стоял чуть к солнцу, и только он занял привычное для себя место, последние лучи расчертили тонкие линии на его лице, вновь напоминая ему об угасающем времени.
Где-то с час они сидели молча, с попеременным успехом подбирая темы для необходимого им разговора. А ведь их связывает так много событий самых разных крайностей, что и смысла долго выбирать нет: просто начать – и все. Но вместе со всеми тайнами, что они хранят, им также приходится делить горе и сожаление о прошлых ошибках с разочарованием в собственных свершениях. Когда-то трое выходцев из ЦРТ начали свершать эволюцию в науке, но чем больше они следовали своим идеалам, тем чаще сбивались с пути, осознавая свои ошибки слишком поздно. И вот их уже не трое, а двое – одинокие изгои искореженного мира, самые близкие друг другу люди не знают, о чем говорить.
– Хотел спросить, – внезапно заговорил Бенджамин, – как ты умудрился с властями договориться о своем отлете?
– Смеешься? Да они только счастливы будут. За полтора года три попытки меня убить – угадай, чьих рук дело? Вот именно. Думаю, если бы не Кассандра, то уже точно в земле бы лежал. Она умница – очень тщательно все контролирует. Эти засранцы ненавидят меня за то, что у меня власти больше, чем у них. Позорище! У них денег не сосчитать, живи и не тужи – но нет, сама мысль о том, что есть кто-то им неподвластный, не дает спать спокойно. Хотя, справедливости ради, адекватные там есть. Представляешь, я тут даже думал мимолетом начать передел власти, под шумок, топорным, но действенным шантажом, одних слить, других поставить… Но потом задал простой вопрос, и идея сама себя хлопнула. Знаешь какой: почему я?
– Помнится, ты всегда выражал яркое недовольство в адрес тех, на кого сейчас оказать влияние проще простого.
– Знал, что ты на это укажешь.
– Есть