и вынула небольшой искусственный венок.
– Вот и у нас Филиппики, доволен?
Птица кивнула и угнездилась на столе, сложив крылья.
– Что еще скажешь? – посмотрела на него прямым взглядом она.
Ванко отвернулся, но долго выдержать на себе ее взгляд не смог. Собрал обглоданный скелет, слетел со стола и поплелся в комнату на лапах.
Она уже не помнила праздника без этой птицы. Без людей – сколько угодно. У нее не было близкой связи ни с кем. Даже с матерью. Мужчины редко обращали на нее внимание, потому что видели в ней скорее женственного мужчину, чем мужиковатую женщину. Некоторые полагали, что и одежду она покупает в мужском отделе. На самом деле нередко так и было. Жаклин не обращала внимания на то, что говорили вывески, знаки и прочие обозначения. Брала то, что нравилось, и то, в чем было удобно, как только рвалось предыдущее, и пробивала на кассе, не снимая. У нее был слишком низкий для женского голос. Некоторые продавщицы принимали ее за мужчину, соблюдающего моду на худобу, а порой даже заглядывались на нее. Жаклин в чувствах окружающих не разбиралась. Она вообще не умела читать мимику других. Выражалась чересчур открыто, предпочитала не сплетничать за спиной и невольно оскорбляла окружающих, чем выводила из себя почти всех. Например, когда одна из сотрудниц пожаловалась на узость дверного проема, выразила общую мысль беззастенчиво спокойно:
– По-моему, это вы слишком широкая. Остальные в нее проходят беспрепятственно.
Она всегда говорила прямо. При этом подтекст никогда не использовала и переносную речь не понимала.
В пятнадцать лет у нее диагностировали синдром Аспергера. О результатах теста психолог не сообщила. Зато слух быстро распространился, и с тех пор за девочкой укрепилась кличка Ганс в честь педиатра, давшего имя одноименному синдрому. Хотя многие черты позволяли усомниться в диагнозе. Она умела обращаться с печатным словом и говорила несколько манерно, используя довольно богатую мимику.
Некоторые сотрудники требовали ее увольнения, но увольнять ее никто не собирался, потому как свою работу она выполняла отменно. В полиции она проработала ровно половину своей недолгой жизни, а именно четырнадцать лет. На новую должность девочку поставил офицер полиции Отто Нильс. Как он ее встретил и зачем оставил в конторе, никому не было известно. Некоторые утверждали, что это якобы его внебрачная дочь или племянница, потерявшая родителей. Но до правды так никому добраться не удалось. Девочка сбежала из дома, и никто ее не хватился, а посему Отто решил, что и заявку подавать не стоит. Видимо, ушла она не просто так и не по своей вине. Да и какой родитель не возьмется за поиски дочери?
Когда он ее нашел, девочка не могла вспомнить даже собственного имени. Сначала назвалась Метте, но тут же дернула головой и поправила на Жаклин. В действительности у нее было двойное имя – Жаклин-Метте. Первое дала ей мать, второе – отец. Они спорили на протяжении всей жизни по любому