усилием он разлепил веки. Из бесконечной дали стал излучаться алый свет. Он понял: это восходит солнце. Аземли всё нет— в бездонном мареве он завис в нескончаемом падении. Неужели он летит в бездонную пропасть? Единственное, за что можно зацепиться, – это алые лучи. Сейчас, собрав все силы, последний раз потянуть за кольцо и… Ур-ра! Раскрылся!.. Вон вверху— белый купол…
Страшная боль разрезала голову – та, прежняя, притаившаяся ещё в беспамятстве. Он застонал и услышал сначала явственные, потом затихающие, как тающая дымка, слова:
– Пришёл в сознание…
Но купол парашюта накрыл его, мягко опадая на тихом ветру. «Запутался, запутался, – понял Рифкат. – Надо побыстрее освободиться и бежать вперёд, ведь ребята, наверное, приземлились раньше и уже в атаке…» И тут он увидел их: стоят над ним, лица строгие.
– Лежи, Рифкат, лежи, тебе нельзя двигаться.
Туман перед глазами постепенно разошёлся. Появилось окно и там, за окном, согревшее его ещё в падении солнце. Затем прояснился чистейшей белизны потолок, белые стены, люди в белых халатах.
Он их не знал.
– Что случилось? – Рифкат сам не услышал свой немощный шёпот и, прочистив горло, хотел было спросить громко, в полную силу. Но в этот момент снова взметнулась боль и стала пульсировать в голове. Он застонал и сжал зубы.
– Шприц! – сказал кто-то.
Рифкат почти не ощутил укола на фоне той пульсирующей боли, но вот по всему телу медленно растеклось тепло, тёмно-красный занавес перед глазами стал лениво сползать, и всё вокруг помутнело.
– Не сдавайся, парень! Солдат не должен сдаваться!
Рифкат хотел было повернуться в ту сторону, откуда исходил голос, но голова его не слушалась, как будто тяжелее и неподвижнее не было ничего на свете.
– Не дёргайся, не шевелись. Тебе нельзя шевелиться, – произнёс тот же голос.
«Где я его слышал? Что за люди собрались здесь? Где я? – с тревогой подумал Рифкат и тут же догадался: – А-а, запутался в парашюте, и они подбежали помочь, спасти…»
Он хотел улыбнуться этим людям, но губы не слушались. Тогда он неожиданно открыл глаза и увидел седого человека в военной форме с наброшенным на плечи белым халатом.
– Как дела, солдат? Не очень болит?
И тут Рифкату показалось, что он вспомнил, где видел этого человека, к голове подступила ясная мысль, но вдруг всё снова срезало огненным обручем, сдавившим голову.
– Шприц! – решительно произнёс всё тот же голос.
Вскоре по затылку снова растеклось блаженное тепло. Он стал бояться раскрыть глаза, – казалось, кто-то держит над головой раскалённое кольцо, и стоит пошевельнуть веками, оно тут же опоясывает голову.
Всё-таки он обманул Газраила: медленно приподнял ресницы, и мир во всей чистейшей его белизне сразу обрёл чёткие контуры. Перед ним сидел тот же военный в халате. Рядом держала наготове шприц пожилая женщина в белом колпаке. А позади неё было много людей в белых халатах.
– Терпи, герой! – улыбнулся военный, но улыбка вышла у него какой-то печальной и странной.
– Товарищ