я потянулась к ручке, но не тут-то было.
– Замерзли? – растекся его приглушенный, нарочито заботливый, интимный голос.
«Как же меня угораздило, мать твою за ногу», – прорычала я про себя.
Громов шагнул вперед и приобнял меня, растопырив пальцы. У него были очень горячие пальцы, я даже сквозь ткань их почувствовала. Кровь схлынула с моего лица. Я была застигнута врасплох. Совершенно обескуражена. До последнего я думала, что он всего-навсего баловался, самоутверждался, желал проверить, может ли еще вскружить голову молодой красивой женщине. Либо я ошибалась, либо самоутверждение зашло слишком далеко…
Главное – не поддаваться! Я принялась вырываться из объятий, однако он держал крепко-накрепко. Прильнув к моей шее влажными губами, Громов прошелся по ней смачными, медленными поцелуями. Теперь от него пахло коньяком и табачным дымом.
– Михаил Абрамович, что вы творите? – выдохнула я вне себя. – Пустите, прошу вас!
Громов только хмыкнул, не удостоив меня ответом. Он прильнул ко мне весь – жаркий, мощный и такой жаждущий, что внутри нет-нет да екнул отклик. Я дернулась снова, но и в этот раз безрезультатно.
– Ты меня зацепила, – заворковал Громов, тяжело дыша от возбуждения.
«Кричи! – советовала я себе. – Верещи во все горло, вопи о помощи!»
«Вздор, – возражал другой внутренний голос. – Чего ты добьешься? Он разве что разозлится и заткнет тебе рот».
«А если тебя услышит кто из гостей, сама и пострадаешь, – соглашался третий голос, самый рассудительный. – Измена министра – опасный скандал. Тебя же выставят крайней».
Крайней мне быть не хотелось, но и давать пьяному мужику в каком-то темном чулане – тоже. А если нас застанет Антонина? Или тем более Лия?.. А если Сережа надумает надеть свой пиджак? Нет, надо удирать, и поскорее!
Громов, времени не теряя, склонился к моим губам. Я запаниковала.
– Послушайте, вы, должно быть, выпили лишнего и не понимаете, что делаете… – тараторила я бессвязно. – Пустите же! Это останется между нами, просто, пожалуйста, дайте мне уйти!
– Верно, это останется между нами, – сухо сказал чекист, пытаясь уловить мой рот. Не получилось – увернулась.
– Михаил Абрамович, я замужем! – выпалила я. Может, совесть проснется, если произнести вслух? – За Сергеем Загорским. Вы забыли?..
– Да не скажу я твоему мужу! – вдруг переменившись, рыкнул он. – Что ты так трясешься?
Громов надвигался на меня – точнее, заставлял пятиться назад, – пока не припер к комоду. В копчик больно уперлась ручка ящика, под натиском сдавило грудь, и я вскрикнула. Ладони нагло легли ниже поясницы и принялись исследовать пойманную добычу. Он не церемонился, он беззастенчиво лапал меня, как лапают мужчины жен, подруг, проституток, но я не была ни первой, ни второй и ни третьей!
– Вы же сами женаты!.. – выдала я, вертясь юлой. Мне действительно стало страшно из-за собственной беспомощности.
– Ну