самые приятные моменты его жизненного пути. Детство, мама, море. Обычно так бывает перед смертью. На секунду в черепной коробке прорезалась врожденная самоирония, – Свет в конце тоннеля он все-таки увидел, – подумал и усмехнулся.
Следующая мысль, – Спасти пассажиров, – но она исчезла так быстро, как будто и не возникала.
В метрах тридцати от его состава покатый бок тоннеля прорезал четкий светлый луч. Павел оцепенел. На смену страху пришло сомнение, удивление и замешательство.
На секунду проступили ребра железных бело-зеленых от времени плит. И тут же подумал, – Что это не так. Железные вкладыши зеленели на глазах, по мере нарастания стука колес. С запредельной для электропоездов скоростью его ветку пересек черный матовый пузатый паровоз, какие в наше время обычно стоят на постаментах в качестве памятников, из окон вагонов которого лился приятный зеленый свет, а из трубы на паровом котле валили клубы дыма.
Павел плотно закрыл глаза, а когда открыл их, впереди была – пустота, из которой свет прожекторов едва выхватывал несколько блестящих то ли от сырости, то ли от масла черных жирных шпал. Сквозняк принес запах угольной с нотками древесной гари. Табло высвечивало желтые кубики времени.
Состав медленно тронулся, и он впервые увидел, то, что раньше никогда не замечал поскольку этот не освещенный перегон проскакивал быстро. В стенах тоннеля по диагонали стояли огромные вогнутые по форме тоннеля, едва различимые, плотно подогнанные створки ворот, которые закрылись так бесшумно, что он и не почувствовал одновременной работы мощных механизмов.
3
Это был четверг. А по четвергам планерка. Графики машинистов электропоездов были настолько разные, что увидеться всем.... Хотя нет, не всем, а большей части коллектива удавалось только здесь – в течение получаса.
Шеф был от природы малоразговорчив и этому, честно говоря, были рады все. Встреча с начальством не затягивалась, а ограничивалась коротким докладом с перечислением планов, редких новостей и еще более редких вопросов и обсуждений.
Люди работали в основном взрослые и понимали обсуждать тут нечего и работать надо в тех условиях, что есть. За каждым из старожилов депо в небольшом зале с трибуной и столом для президиума – он, кажется, не изменился с момента прокладки первой Сокольнический линии закрепилось место – тоже не новый, обитый черной клеенкой, которая кое-где слезла, обнажив матерчатую основу, стул с шаткой спинкой.
За годы работы утреннее совещание превратилось в церемонию, сюда приходили определенными группами и садились в определенном порядке. Рядом с Павлом всегда сидел Алексей, парень моложе его на несколько лет, улыбчивый и щербатый.
Они не были друзьями, но это было добротное крепкое знакомство основанное, наверное, на правильной оценке тех качеств, которыми они обладали, а каждый в целом был порядочный человек.
– Здарова, – с улыбкой сказал Алексей.
– Здарова, – ответил Павел и по привычке взмахнул