по ночам. Аксакалы говорили, что местные армяне сами не причиняли бы мусульманам особого вреда, ненависть разжигали эмиссары, прибывающие из Армении, именно они сеяли смуту в горных селах. Некоторые из них называли себя «генералами», хотя, может, даже не дослужились до капитанского звания. Но этой весной «генералы» были заняты в Зангезуре: они решили сконцентрировать силы и в первую очередь очистить от мусульман этот район, примыкающий к Армении. В результате в Джабраильском уезде несколько спала напряженность. Однако все мусульманские села от Карягина до берегов Аракса были запружены тюркскими и курдскими беженцами из Зангезурского уезда.
Положение курдских беженцев было особенно тяжелым. Войска Андроника разорили и уничтожили курдские села выше Гориса, являющегося центральным городом Зангезура. Защищающиеся вилами и дубинками крестьяне отчаянно сопротивлялись, но были бессильны перед вооруженным до зубов врагом. Многих убили, те, кому удалось сбежать, добрались горными дорогами до Джабраила, оттуда разбрелись по городам и весям. Местное население приносило беженцам одежду, пускало их к себе в дом, обеспечивало едой и питьем. Правительство помогало, чем могло. Но курдские мужчины искали не продовольствие, а оружие. Несколько молодых людей добрались до нашей воинской части, хотели в армию, просили винтовку и коня. В тот день я был дежурным офицером по части. Конечно, жалел бедняг, прекрасно понимал их, но вопросы мобилизации были не в нашем ведении. Поэтому объяснил им ситуацию, посоветовал обратиться в штаб, находящийся в Агдаме, где, как слышал, было начато формирование отдельных курдских батальонов.
Вскоре нам самим поступил приказ вернуться в Агдам, оставив в Джабраиле и Карягине небольшие гарнизоны. Курды, желающие обратиться в штаб, присоединились к отряду. Среди них была очень красивая девушка лет 19–20, с большими грустными глазами. За два дня дороги никто ни разу не услышал ее голоса. Я подружился с братом этой девушки, которого звали Султан. Шерстяные перчатки, связанные матерью, отдал Султану, он надел их на руки сестры, чтобы та не мерзла. В Агдаме наши дороги разошлись, я дал им свой домашний адрес в Хачмазе. Пути господни неисповедимы, кто знает, когда и где он окажется. Сначала записал адрес на бумагу, потом понял, что они не умеют читать, и объяснил все на словах. Прощаясь, мы с Султаном крепко обнялись, а его сестра, впервые при мне подняв глаза от земли, прошептала: «Спасибо, брат, пусть Аллах тебя бережет».
В Агдаме нам дали день на отдых, потом загрузили в эшелоны и отправили в Баку…
В ночь на 27 марта грозовые облака затянули небо над Агдамом. С тех пор вот уже два дня лил дождь, прерываясь лишь для того, чтобы набраться новой силы. Многие подвалы были затоплены, улицы залиты по щиколотку водой.
Отовсюду поступали хорошие новости. Шекинская конница подполковника Тонгиева выбила армян из сел Марагалы, Маргушеван, Чайлы, Брудж и отбросила их от Тертера. Батальон Гянджинского пехотного полка под командованием подполковника Касымбекова заняла в