резных деталей соборного иконостаса. Василий Лянгурцов, живший в Архиерейском доме, занимался изготовлением огромного, украшенного орнаментальной резьбой шкафа (хранится в Историко-художественном музее-заповеднике Великого Устюга) и трех скамей оборотных для архиерейской кельи[64]. Он же исполнил маленький столярный резной поставец, а его старший брат Дементий, имевший в Устюге собственный дом, изготовил вместе с третьим братом столяром Дмитрием архиепископское место в верхнюю теплую каменную церковь. Братья приступили также к резьбе архиепископского места для соборного Успенского храма, но из-за недостатка липовых брусьев работу не закончили. Посланный для закупки липовых досок в деревни на реку Лузу Дементий до вешнего пути занимался там рыбной ловлей и задания Архиепископского дома не выполнил[65]. Вернувшись в апреле 1688 года с Лузы, Дементий Лянгурцов вместе с братом Василием продолжил службу в Архиерейском доме. В более сложном положении оказался третий брат, столяр Дмитрий, известный в Устюге как искусный мастер по резьбе царских врат. Еще до поездки в Москву Дмитрий взял подряд на изготовление резных царских врат в Вознесенскую церковь на посаде Устюга Великого. Каменная Вознесенская церковь была построена на деньги богатейших устюжских купцов. В последней четверти XVII века все работы по внутренней отделке храма выполнялись по заказам и на деньги купцов Ревякиных. Ими же оплачивалось иконное и резное убранство храма. Дмитрий не выполнил заказа, не изготовил царские врата. Торговый гость Василий Ревякин потребовал от мастера срочно вернуть задаток в 10 рублей и выплатить неустойку в огромную сумму – 50 рублей денег. Отговорки мастера о том, что работа не выполнена из-за отсутствия липового дерева, не помогли. Резчик был помещен в Приказную избу и оттуда в январе 1688 года направил челобитную находившемуся в Москве архиепископу Александру: «Государе преосвященному Александру архиепископу Великоустюжскому и Тотемскому бьет челом холоп твой Митко Степанов сын столяр. В прошлых Государь годах я, холоп твой, дал на себя гостю Василию Грудцыну запись, что сделать было мне двери резные царские да дву киоты. А за работу ряжено двадцать два рубля, а наперед тех денег взято 10 рублей. А буде того не сделаю, поставлено в той записи заряду – за незделку 50 рублей денег. И в нынешнем 1688 году в январе он, гость, в тех зарядных деньгах взял 10 рублей. На Устюге Великом, в Приказной избе пристает ко мне холопу и говорит, буде де тес и по записи не будешь робить и ты должен заплатить зарядные деньги. А у меня холопа твоего тех денег платить нечем. И там меня холопа твоего мучили. Из Приказу (Василий Грудцын) не велит пущать, изпрошает поруки. А из посадских людей никто не ручается, а домовых твоих архиерейских людей в поруки не принимают. Милостивый государь, пожалуй меня холопа твоего. Великий государь меня по вышеписаной записи у него гостя не робить до твоего архиерейского приезду, потому что в твоем архиерейском доме готового сухого лесу нету и работать нечего. А с марта месяца нынешнего 1688
