Ну и насчет тела имеется вопросец. Оно же застраховано на огромную сумму. Мистер Гэллегер, послушайте меня. Я готов закрыть глаза на то, что вы укокошили моего злополучного партнера и прикарманили пятьдесят тысяч. Более того, меня вполне устроит, если вы решите дать деру… скажем, с десятью тысячами, вернув мне остальное. Но это при условии, что я получу от вас убедительное доказательство кончины Джонаса, которое удовлетворит страховую компанию.
– А ведь логично, – одобрил Джо. – Даже удивительно, что на такую красивую логику способен обладатель столь ужасной внешности.
– Дружище, я бы выглядел куда ужаснее, если бы обладал прозрачной шкурой, как у тебя, – ухмыльнулся Макензи. – Это если верить анатомическому атласу. Но сейчас мы обсуждаем не мое тело, а тело моего партнера.
– Просто фантастика! – изумился Гэллегер. – Вы хоть понимаете, что станете соучастником преступления, если я соглашусь?
– То есть вы признаетесь в преступлении?
– Ни в чем я не признаюсь! Мистер Макензи, вы чересчур самонадеянны. Готов спорить, что вы сами убили Гардинга, а теперь пытаетесь повесить это на меня. Откуда вам известно, что он мертв?
– Что ж, вопрос вполне закономерный, – кивнул Макензи. – Придется объяснить. Видите ли, Джонас человек методичный. Даже слишком. Я не припомню случая, чтобы он не явился на условленную встречу. У него были назначены встречи на это утро. Одна из них – со мной. Более того, к вам он направился, имея при себе пятьдесят тысяч кредитов.
– А с чего вы взяли, что он добрался сюда?
– Так я сам же его и подвез, на авиамобиле. Высадил у ваших дверей. И видел, как он входил.
– Но не видели, как выходил, а это было, – парировал Гэллегер.
Макензи совершенно невозмутимо принялся загибать костлявые пальцы.
– Нынче утром, мистер Гэллегер, я ознакомился с вашими персональными данными, и едва ли они характеризуют вас как добропорядочного гражданина. Это раз. Вы нестабильны, если не сказать хуже. Это два. Впутывались в темные дела, обвинялись в преступлениях – три. Ни одно из них не было доказано, но это, как я подозреваю, заслуга вашей изворотливости. Уверен, полиция считает так же.
– Полиция ничего не сможет мне предъявить. Гардинг, должно быть, у себя дома, в постели.
– Он не дома. Пятьдесят тысяч кредитов – это куча денег. А страховка жизни моего партнера – даже не куча, а целая гора. Если Джонас не объявится, наш бизнес ляжет и меня потащат в суд страховщики. Судебные тяжбы – удовольствие не из дешевых.
– Да не убивал я вашего партнера! – вскричал Гэллегер.
– Как скажете, – пожал плечами Макензи. – Но если мне удастся доказать, что вы это сделали, кто из нас останется в выигрыше, а кто потеряет все? Теперь вы знаете расклад, мистер Гэллегер. Почему бы не объяснить, куда вы дели труп, и не сбежать с пятью тысячами кредитов?
– Только что речь шла о десяти.
– Да вы спятили, – твердо произнес Макензи. – Не говорил я этого. Во всяком случае, вы не сможете доказать.
– Вот что, – сказал