в руки весла, и упертый какой, я же точно знаю у него там – на ладошках уже огромные мозоли.
– Пошли ко мне, – потянула его за рукав, стоило нам подойти к моему подъезду.
– Интригуешь, – почему-то полушепотом сказал он.
Поднялась на несколько ступеней и обернулась. Посмотрела на него сверху. Аккуратная черная борода, белолицый, брови дугой вразлет, губы пухлые яркие и все время улыбаются. Глаза большие, бархатно карие, такие темные, зрачков не видно.
– Хочу сделать тебе приятно, – сказала так же полушепотом и пошла выше.
– О-о-о, – раздалось сзади.
Но стоило пройти нам всего один пролет, тут же, раздалось опять.
– Знаешь? Что-то мне не по себе. Ты вроде сказала «приятно», но как сказала. У меня вместо мурашек предвкушения по коже побежали почему-то мурашки страха.
Вставила ключ в замочную скважину.
– У тебя такие мудрые мурашки, ты прислушивайся к ним.
Вошли в прихожую, я взяла его куртку и повесила в шкаф. Показала куда ставить кроссовки. Он разулся.
– Так что? Приятного будет мало, да?
Он вошел на кухню и стал рассматривать ее.
– Знаешь, я это, грубости не очень, сразу хочу предупредить.
– Поздно, – стояла я перед ним с аптечкой в руках, – а я грубости очень! Садись, прям тут начну делать тебе БОЛЬНО.
Его руки оказались куда плачевнее, чем думала. Вот расплата за чрезмерную упертость. Сказал бы раньше, что уже кровь идет, не катались бы так долго. Мужика включил, куда нам слабым женщинам понять.
Потом сделала чай, и мы сидели, он рассказывал о своем детстве, я слушала. Неожиданно раздался звонок. Удивленно посмотрела на него, он на часы.
– Почти три утра, – удивилась, надо же, как время пролетело, – кто бы это мог быть?
– Будешь открывать?
Направилась в прихожую.
– Конечно, может, помощь кому нужна.
На пороге стояла встревоженная соседка.
– Теть Паш? – разволновалась и я, посмотрев на ее дерганное лицо.
– Простите меня, пожалуйста, – чуть не плача начала женщина.
Я оглянулась на кухню, мой гость сидел и вытягивал шею от любопытства.
– Я услышала, что у вас тут все тихо, разговариваете на кухне мирно, иначе бы не решилась постучаться.
– Что случилось, теть Паш? Вы же знаете, если даже очень шумно, вы всегда можете располагать на меня. Это даже не обсуждается.
– Мой супруг. Тут такая незадача. Если бы хоть с утра, а нет же, подлец, ночью тонометр сломался, а у него так голова давит.
Она закусила губу и опустила глаза. Силится, чтобы не расплакаться.
Обняла тетю Пашу и расцеловала ее в обе щеки.
– Никогда даже не думайте звонить ко мне или нет, даже если я тут со всей своей рок группой сразу, я вам уже столько раз говорила.
Женщина замялась.
– Кислотные они все, не натуральные, шумные очень. И ты такая нежная, светлая и…, – она махнула рукой, – не понять мне. Однако не осуждаю, ты взрослая и честная. Нас любишь. У каждого