путём шёл в своих поисках истины Фрейд, органически сочетая художественность (вымыслы, научные мифы) с научностью. Художественность, прежде всего, позволяла Фрейду закрывать лакуны незнания, и здесь ему не было равных. Так, воссоздавая по-своему картины агрессии, отцеубийства, обосновывая роль либидо в психоанализе, Фрейд доводил художественность до научной выверенности, а последнюю (науку) раскрепощал, предоставляя свободу от старого и отживающего.
С позиции «вечного возвращения» и «сверхчеловека» проблему соотношения «художественности» и «научности» решает Ницше. По этому поводу Рудольф Штайнер (1861 – 1925), основоположник антропософии и исследователь творчества Ницше, писал, что «он стремился выбраться из научного и ближе подойти к действительности посредством художественного душевного настроения ближе, чем можно подойти к действительности посредством науки».19 Но этого было также недостаточно, и эта смена могла оставаться чередой эпизодов «вечного возвращения», того миропорядка, в котором всё должно повторяться. Тогда художественность также должна сменяться научностью и наоборот.
Пытаясь воссоздавать картины прошлого из жизни агрессии в мире людей и в большей мере уразуметь её настоящее как Век агрессии, нам ничего другого не оставалось, как сочетать художественность с научностью. И таким же путём мы пытались разрабатывать агрессию как интегральное явление, исходя из классических наработок.
Однако прежде всего необходимо было исходить из научности, где определяющим остаётся традиционный подход, основанный на психологических и социально-психологических исследованиях агрессивного поведения. Пытаясь же проникнуть в сущность Века агрессии, следовало уже основываться на философских методах познания, склоняясь в то же время и к художественности. Принималось во внимание и то, что агрессия на своём пути к заданности века имеет много исторических предшественниц, начиная с протоагрессии. И что агрессия разнообразится и усиливается чувствами, которые могут добавлять свои особенности, оттенки и нюансы. Как пишет Карл Юнг (1875 – 1961): «Любое душевное явление в действительности настолько богато оттенками, настолько многосторонне и многозначно, что его полноту невозможно отразить в одном зеркале».20 Это, несомненно, касается агрессии и её истоков. Будучи явлением21 широкой и сложной загруженности, в первую очередь социально-психологического и политико-правового характера, агрессия в действительности предстаёт сочетающимися чувствами, определяющими и «питающими» её интегральность. Именно от интегральности чувств, а в большей мере субъективного замеса, взывающих к агрессии, будет связана выраженность и интенсивность агрессивного действия.
Действительно, разве тревога, к примеру, не будет сопереживаться со страхом, указывающим на угрозы, лишения и утраты, чтобы найти выход