открытиям – для него всё было само собой разумеющимся. Наверное, вспомнил, что забыл поблагодарить, особенно нежно поцеловал и произнёс ласково:
– Я же тебе говорил… Теперь у нас всё будет хорошо, да, детка?
Он лёг поверх одеяла, раскинулся – жарко, и сразу закрыл глаза. Соня в свою очередь ушла в душ, потом посидела на кухне, выпила чашечку кофе. Вернулась, легла рядом, тоже на спину, и уставилась в темноту, продолжая перемалывать в голове происшедшее. Сегодня они с Женей, несомненно, стали намного ближе. И физически, и душевно. Просто преодолели целую пропасть. Дальше будет ещё лучше, он прав.
Соня пыталась убедить себя в том, что теперь-то она счастлива. Но что-то едва уловимое уплывало сквозь пальцы, так и не попавшись в руки. Она тревожно вглядывалась в чёрный квадрат потолка, пытаясь понять, в чём дело. Если что-то опять не в порядке, то только с ней. Женя заботится о ней, доставляет такую радость, а она… Она только принимает, только берёт, только требует. Она повернула голову и посмотрела на него. Что значит любить? Хочет ли она поцеловать его, пожалеть, хочет, чтобы он навсегда остался рядом? Ответ так и не пришёл. Женя по-прежнему ей очень приятен, как он там выразился – «вполне». И она по-прежнему знает, что может быть и одна, и не будет страдать у окна в ожидании, как Мара, или плакать, вот как сейчас Анька. Или – будет? Как узнать это заранее?
Говорят, есть люди, которым попросту не дано любить. Атрофированы гены, отвечающие за это чувство. Нет, лучше сказать, имеют иммунитет к этой напасти. Неужели Соня как раз из таких? Анька сегодня назвала её эгоисткой и была права. Она и раньше всегда говорила: «Кроме твоего облезлого лиса, тебе никто не нужен!» Быть с кем-то, любить кого-то – значит жить для него. Сможет ли она это и… хочет ли? Ведь без этого их связь станет хромать на одну ногу. Или, если Женя тоже не любит, инвалид их совсем безногий? Странно, но Соню больше не интересовало, как он к ней относится, даром допрашивала его только что. Ей хотелось разобраться только в себе. Вот если бы она любила, её волновала бы взаимность, мало того – Соня сразу бы всё поняла. Так же, как Анька понимает, что Дима её не любит. Как понимала Мара про Вову…
Да, Мара. Она умела любить. И Анька умеет. И даже Вова – любит же он сейчас, как дурак, свою гениальную художницу с её манией величия! Неужели Соня ущербнее Вовы? Неужели она не сможет отдать себя другому человеку? Не потому отдать, что так надо – так она, видимо, сможет, если постараться. А – испытать то самое, мучительное, болезненное, никогда не удовлетворённое до конца… То, что, придётся признаться, так и не получается пока испытывать к Жене.
Что входит в формулу любви? Душевная близость, физическое притяжение – всё это главные составляющие, без них ничего не получится, но и эти слагаемые не являются, как говорят математики, единственными и достаточными. Должно быть что-то ещё – на каком-то другом, иррациональном уровне.
Ну почему, почему, думая об этом, она вновь и вновь вспоминает тёмную тень за бетонным забором? Загадочное чужое желание,