без ехидства, без какого-либо подтекста, просто мысли вслух. Но Соня сразу же внутренне сжалась и произнесла резко: «Да, очень странный. Взять хотя бы апостола Петра, или Павла… Евреи, исповедующие христианство. Все до сих пор удивляются». Женя только глянул на неё, как обычно, спокойно и приветливо – он никогда не поддавался на её повышенный тон, не заводился в ответ на высказывания, с которыми не соглашался. Поставил книжку на место и перевёл разговор.
…Нет, всё-таки Соня виновна, и дело не только в вере. В сегодняшнем удовольствии было что-то нечестное – по отношению к Жене. То, что происходило между ними раньше, когда она ничего не чувствовала и не желала, а только уступала его потребностям, казалось теперь более оправданным, чем удовольствие ради удовольствия, ублажение своего тела с помощью чужого, полёт вместе с мужчиной, которого ещё не любишь, какой-то обман, кража, бездушное действо сродни чревоугодию.
Но ведь Жене сегодня было лучше, чем когда-либо… кажется. Она даже не придала значения, что он чем-то расстроен. Близкий человек захотел бы понять и спросить. А ей… ей не хочется. Желание выспрашивать прошло, как ни бывало.
Соня приподняла голову, чтобы увидеть на столике Бориса – сегодня она не успела посадить его лицом к окну. Тот жалостливо склонил морду – хотя бы не осуждает…
– Ну, и чего мне, по-твоему, не хватает? Любовь – это ведь не обязательно сходить с ума, правда? – беззвучно спросила его Соня (он умел слышать и так).
– Ну и чего же тебе не хватает, дурочка? – грустно повторил Борис.
Дурацкая привычка – притворяться, что не понимает, отвечать вопросом на вопрос.
– Наверное… страсти? Я не испытываю к нему страстного чувства… но любовь ведь бывает разная, правда?
Лис покачал головой.
– Страсти? Нет, не страсти… Страха. Ты не боишься потерять Женю, можешь быть с ним, а можешь и без него.
– Да, могу. Но с ним ведь лучше… Я же признаю, что лучше! Раньше я вообще ни с кем не могла, а с ним… И вообще, может, я никогда не смогу любить, так что ж теперь? – затараторила, если так можно выразиться, когда говоришь мысленно, Соня. – Или… я не знаю… не знаю! Что же теперь делать, что же?.. Нельзя же его обманывать!
– Не психуй, – твёрдо сказал Борис, – пойми: это хорошо, а не плохо. Можно сказать, тебе повезло. Вспомни Мару, как она страдала. Этот смертный страх, эта страшная болезнь – кому они нужны? Чудненько ты без всего этого обойдешься! Многие, многие обходятся. Не надо, не надо… не зови, не накликай… ну, пожалуйста…
Соня даже испугалась его молящего взгляда. Борис чаще отшучивался или спорил, но никогда так не умолял. Она резко повернулась на бок. Женя крепким, надёжным захватом обнял её, полностью вписав в свою позу, прижал к себе. Ты прав, Борис. Всё и так в порядке. Не надо накликать беду, не надо, не надо…
Утром они с Женей собирались на работу вместе. Анька, разумеется, ещё спала – она заявилась домой далеко за полночь – впрочем, как и обычно в последнее время. Соня