ноября 1918 г. регентский совет передал Пилсудскому военную власть и главное командование польскими вооруженными силами, а также поручил сформировать общенациональное правительство[246]. 14 ноября совет самоликвидировался, но предварительно наделил Пилсудского всей полнотой власти в стране. Конечно, формально акты регентского совета как органа власти, созданного оккупантами для одной из частей Польши, не имели обязательной силы для краковской ликвидационной комиссии, познанского ГНС и Люблинского правительства. Но их вполне хватило Пилсудскому, чтобы взять под свой контроль не только ПОВ, но и Польский вермахт, и, опираясь на них, начать процесс консолидации отдельных частей Польши в единое целое.
Краковская ликвидационная комиссия не торопилась подчиняться Варшаве, главным для нее в тот момент была война с Западно-Украинской народной республикой. Зато легко решился вопрос с Люблинским правительством. Оно без колебаний отдало себя в полное распоряжение Пилсудского. Не найдя в центре и на правом фланге политической сцены желающих войти в коалиционный кабинет, Пилсудский 18 ноября назначил прежнее правительство, заменив только его председателя (президента), а себе взял портфель военного министра. Место И. Дашиньского, лидера галицийских социал-демократов, занял другой социалист из Галиции, инженер по образованию, майор польского легиона на стороне Австро-Венгрии Енджей Морачевский. Он, как и Дашиньский, в то время входил в близкое окружение главы нового государства. С одной стороны, кандидатура Морачевского вполне устраивала Пилсудского: можно было не опасаться каких-то несогласованных с ним решений и действий правительства и сосредоточиться на создании армии, что в тот момент он считал своей первоочередной задачей.
Но у назначения Морачевского премьером были и минусы: сохранялась прежняя линия раскола на сторонников и противников Пилсудского, однозначно левый облик кабинета министров порождал у руководителей западных держав подозрение в его большевистском характере, и тем самым затруднялось его признание державами Антанты{20}. Без признанного Западом правительства Польша не была полноценным субъектом международной жизни: некому было подписывать международные договоры, брать кредиты, закупать оружие{21}, продовольствие, отстаивать ее интересы на мирной конференции в Париже и т. д.
Пилсудский несомненно это понимал. Не случайно нота от 16 ноября, извещавшая мировое сообщество о существовании Польского государства в составе «всех земель объединенной Польши», была выслана по радио от имени главнокомандующего польской армией, а не правительства. На нее откликнулись только Берлин, приславший в Варшаву в тот же день (такая оперативность заставляет задуматься, а не были ли немцы заранее оповещены о готовящемся обращении) своего полномочного представителя графа Г. Кесслера, а также советское правительство, пытавшееся вырваться из дипломатической изоляции,