href="#n_327" type="note">[327].
Логика поведения Пилсудского понятна. Согласившись стать президентом, он потерял бы непосредственный контроль над армией, которую считал своим любимым детищем, гарантом безопасности Польши и главной опорой создаваемого режима. Строго говоря, пост конституционного главы государства был ему не нужен. Имея в своем распоряжении тот самый «кнут» в виде армии и доказав политикам, что в любой момент может пустить его в дело, Пилсудский де-факто уже обеспечил себе место своеобразного «суперглавы» государства. Его больше устраивала роль «серого кардинала», остававшегося в тени, но при этом единолично принимавшего основные политические решения.
Вместо себя он предложил избрать президентом И. Мосьцицкого, в тот момент профессора химии Варшавского университета, соратника по социалистическому прошлому, человека, который давно расстался с политикой и сделал успешную научную и деловую карьеру[328]. 1 июня кандидатура Мосьцицкого на пост президента была предложена национальному собранию К. Бартелем и М. Ратаем. Перед депутатами, отдавшими накануне свои голоса за Пилсудского, возникла дилемма: подчиниться прихоти маршала или голосовать против. Из партий, поддержавших автора переворота, только социалисты решились выставить собственного кандидата. В итоге национальному собранию были предложены три кандидатуры: Мосьцицкого, 3. Марека и А. Бниньского. После первого тура, который кандидат социалистов безнадежно проиграл (56 голосов), ППС приняла решение голосовать за Мосьцицкого, лишь на 4 голоса опередившего кандидата от эндеков. Во втором туре 281 голосами против 200, отданных за Бниньского, президентом избрали креатуру диктатора[329]. Своим выбором парламент не только «отпустил грехи» путчисту, но и продемонстрировал высокую степень сервильности. Особенно неприглядно выглядели центристы, входившие в состав свергнутой правительственной коалиции. Лишь эндеки, украинские и белорусские депутаты, а также коммунисты и их союзники из Независимой крестьянской партии «сохранили лицо», хотя и руководствовались при этом разными мотивами.
4 июня президент был приведен к присяге. После того, как 8 июня глава государства утвердил представленный К. Бартелем новый состав правительства, завершился второй после замирения армии этап в становлении режима «санации». Парламент был деморализован, правые изолированы от своих потенциальных союзников из центра, левые и центристы признали право Пилсудского определять дальнейшее развитие страны.
Новая политическая реальность в Польше была воспринята как должное и за границей. Так, итальянский МИД указывал послу в Варшаве, почему следует без оговорок принять новую реальность в Польше: «Анализ развития событий показывает, что они [поляки] не выходят за конституционные рамки, не ведут к изменению режима, поэтому уполномочиваю Вашу Светлость установить нормальные отношения с этим правительством, избегая при этом какого-либо особого акта признания»[330]. Пилсудский, после переворота