неё уехали по причине того, что она располагалась в глухом лесу на удалении от крупных дорог, других населённых пунктов, что мешало торговле и заработку. В результате тут осталось несколько заброшенных домов. Нойд с семьёй поселился в одном таком доме на южной окраине деревни, отремонтировав его и обустроив.
До трагических событий января колдун прожил в Степановке два месяца. Жил он тихо: никогда не пил, не бузил, местные порядки не нарушал. За время, проведённое в деревне, успел вылечить нескольких жителей от простудных заболеваний, за что те решили передавать его семье муку для выпечки хлеба, коровье молоко, куриные яйца и другие продукты питания. Давали понемногу, но регулярно – семья колдуна не голодала.
И вот настало утро, когда в заброшенном сарае нашли тела изуродованных детей. Поскольку в деревне было всего пятнадцать жилых домов, пятнадцать семей (все друг друга прекрасно знали), все подозрения немедленно пали на пришлого колдуна. В первые минуты его едва не забили насмерть топорами и кольями. Спасло его чудо: ему с женой и детьми удалось выпрыгнуть в окно дома и убежать в лес. По глубокому снегу разутыми, в тонких ночных рубашках, при трескучем морозе в минус двадцать градусов им удалось пройти по лесу три версты до дороги, связывающей Петербург с Кексгольмом9, где их, обмороженных и полуживых, нашёл случайный ямщик. Тот погрузил их на сани и доставил в Мурино10, где передал становому приставу уездной полиции11. После того как Нойд рассказал последнему, что спасался от разъярённых деревенских, обвинивших его в жестоком убийстве, тот его арестовал и вместе с семьёй конвоировал в Петербург. На время следствия Нойда с женой заточили в тюрьму, а их малолетних детей распределили в приюты.
Судебному следствию дело показалось простым, очевидным. Никаких сомнений в причастности Нойда к убийству у следователя не возникло, тем более, когда он собрал кое-какие сведения по кольским нойдам – северным колдунам. Действительно, изуверское убийство детей металлическими спицами походило на какой-то сатанинский обряд, заподозрить в причастности к которому обычного крестьянина просто невозможно. Нойду и его жене грозила бессрочная каторга.
В середине марта судебный следователь, ведущий «Дело Нойда», почти его закончил. Полноте картины мешало отсутствие вещественного доказательства – орудия убийства. Согласно экспертизе, дети были заколоты длинными тонкими острыми предметами наподобие шила или вязальной спицы. Но при осмотре места преступления, как и при обыске дома инородца, похожие предметы найдены не были. Следователь дал Филиппову предписание направить в Степановку своего надзирателя (сыщика), который на месте попытался бы выяснить, куда они могли подеваться: повторно осмотреть место преступления, вновь обыскать дом, ещё раз опросить жителей деревни. Без орудия убийства дело выглядело неполным и придирчивым прокурором окружного суда могло быть возвращено на доследование.
Получив