и белозубых улыбок рябило в глазах. Смех и восхищенные вздохи раздавались то тут, то там. И ведущий, казалось, вот-вот охрипнет от комплиментов.
Мои приемные родители тоже не скучали. Николай Петрович только и успевал принимать поздравления за то, что вырастил такую умную и прекрасную дочь. А его жена – что из меня получилась настоящая красавица – «вся в мать». На меня при этом гости почти не смотрели, и на поздравление тратили не более нескольких секунд.
Любая девушка в этом зале расстроилась бы из-за такого отношения, но я была только рада.
Меньше мучить губы улыбкой.
Реже повторять «спасибо» и «вы очень добры».
Ни одного повода лишний раз заглянуть в зеркало.
Смотреть туда вообще не было смысла. Наши почетные и очень уважаемые гости, конечно же, лгали.
С изысканной, роскошной светской львицей Татьяной Егоровной у меня не было ничего общего. Ни ее пышной груди, ни платиновой гривы, ни изумительного, вылепленного лучшими пластическими хирургами Питера лица.
В пятьдесят два года «мама» выглядела максимум на тридцать семь. Я со своими кругами под глазами из-за недосыпа, скучными русыми волосами чуть ниже плеч и угловатой фигурой даже сравниться с ней не могла.
«Вешалка… просто вешалка для одежды!» – иногда с тоской говорила обо мне Татьяна Егоровна, и с такой правдой тоже невозможно было спорить.
Обычно я ни капли не переживала из-за этого. За последние годы главный пиарщик «папы» столько раз вслух радовался, что «родители» выбрали именно меня, а не какую-нибудь красотку с кукольным личиком, что смирение пришло само.
Но сегодня хотелось выглядеть лучше. Если не на равных с яркими дочками наших гостей, то хотя бы не Золушкой, к которой так и не доехала фея-крестная.
Непривычное было желание. Никогда раньше я не замечала за собой потребности выглядеть лучше, чем создала природа. Столько дней рождения, важных встреч и фотосессий было в прошлом – ни разу не переживала из-за своей внешности. А сегодня… была как на иголках.
Улыбалась до боли в лицевых мышцах. Несмотря на ломоту в спине, держала плечи ровно. Как балерина. Не позволяла себе расслабиться хоть на секунду – ни опереться на стену, ни присесть. И лишь с одним никак не могла справиться – не коситься в сторону двери.
С этим была ещё большая беда, чем с переживанием из-за внешности. Оглядываться на дверь хотелось постоянно. Будь моя воля, вообще уселась бы напротив входа и ждала.
Конечно, глупо было рассчитывать, что Никита Лаевский явится сегодня ради меня, или что захочет лично поздравить. Татьяна Егоровна, скорее всего, была права… среди всех красивых, эффектных девушек, приехавших в ресторан, я была последней, на кого мог обратить внимание один из самых успешных молодых адвокатов города, к тому же наследник крупной транспортной компании.
Хоть мой день рождения и стал поводом для праздника, я отдавала себе отчёт, что реально значу не больше ледяных фигурок на столах с закусками. Но никакие умные мысли не помогали. От волнения невозможно было избавиться.