каждодневной славы?
– С ума сошел?! Я блефовал – это первый урок, который мне тут преподали, и который я усвоил очень хорошо. Наорг покажет нам его, этот таинственный лаз, и мы уничтожим все гнездо целиком.
– Интересно, что там может быть?
– А ты не понял? Там целый выводок людоедиков, наорг же сказал тебе. Сам посуди – наорг говорил, что людоед покупал их женщин, чтобы плодиться, а я убил всего около десятка людоедов, остальные – адепты, которых людоед, я так думаю, крал уже в мужья и жены для своих чад. Где же сами чада? Вот их-то людоед и прячет там, где наш болтливый друг рыл свой тайный ход.
Черный подобрал голову людоедки и прицепил её за волосы к своему поясу. Я поморщился, глядя в мертвые остекленевшие глаза.
– Послушай, – сказал я, – все-таки это тоже люди. Какие бы ни были – но люди. А ты отрубаешь им головы, не поморщившись.
Черный насмешливо посмотрел на меня.
– Наверное, я чудовище, – сказал он. – Наверное, мне следовало родиться тут, где мне в кровь плеснули бы побольше злости и поменьше совести и милосердия. Только знаешь, я понял этот мир. И он мне близок. Я принял эту сторону, рядом с этими людьми, и я поклялся их защищать. И я буду делать это без зазрения совести. А те, кому я отрубил голову, вовсе не люди. Я не знаю, кто это, только это не люди. Возможно – подумай сам! – этот мутант Монк сбежал откуда-то, где так же лопал людей и где за ним охотились. Так какого черта ему это можно позволить здесь? Нет; может, эти варвары, которых он завораживал своими жадными речами, и будут его бояться, возможно, для них он и останется чем-то непостижимым, а оттого и непобедимым, но не для меня.
Тем временем на постели, где лежало тело мертвой людоедки, послышалось шевеление, и мы, потрясенные, обернулись к ней.
Нечто, похожее на большого буро-зеленого слизня, ползло по грязным простыням, пропитывающимся бурой жидкостью. Тело толстухи подрагивало, ворочалось. С плеском откуда-то сзади из него выкатился еще один слизень и отчаянно замотал шишковатой головой, разрывая тонкую прозрачную оболочку.
– Твою мать! – произнес Черный. Зрелище это было настолько отвратительно, что он отвернулся, превознемогая порывы к рвоте. – Мы вовремя, кажется, навестили этот замок.
Я же смотрел во все глаза.
Извивающийся слизняк при ближайшем рассмотрении оказался удивительно похож на старину Монка.
Та же шишковатая голова, те же лупоглазые глаза и широкий рот – слава богу, пока без зубов. Руки и ноги у него тоже были, но тонкие, плоские, похожие больше на плавники рыбы. Прижатые к телу, они почти были незаметны, а ноги так и вовсе походили на рыбий хвост.
Слизняк, извиваясь, шлепнулся с чавканьем на пол, и мы невольно отпрыгнули. Жуткий детеныш, извиваясь, барахтался на полу некоторое время, стараясь перевернуться на живот. Это ему удалось; перевернувшись, он ловко выпустил руки, до того прилепленные к телу, и, толкаясь ими, быстро пополз под кровать.
– Ты куда это намылился? – Черный шагнул за ним, но не успел его ухватить – послышался плеск,