05:10, утро. Артподготовку ведут уже сорок минут.
В задубевшей траншее с усиленным бруствером сидят бок о бок два бойца Красной Армии. Один из них отец Зои, крепкий мужчина под сорок лет от роду, в грубой шинели, пропитанной застарелым потом и пороховыми газами. Он разговаривает со своим вновь прибывшим однополчанином – шинель новая, каска блестит зеленым, но винтовка, видно, стреляна. Оба уже повоевали; больше – меньше, какая к черту разница!
– Ого, бабахнуло! Крепко нашенские взялись за этих…, – потирая замерзшие руки, заговорил Алексей, отец Зои.
– Щас наш выход, чую–скоро, – ответил хриплым голосом солдат в блестящей каске. – Лишь бы «мазута» не подвела, – с танками-то мы поболее добрых дел сделаем!
– Ты откуда сам-то будешь? – крикнул Алексей под грохот орудий и угрожающий свист снарядов.
– Из Сарапула, знаешь… Ижевск рядом.
– Как не знать-то! Земляки получаемся, я с Камбарки… Алексей.
– Меня Петром кличут. Мир-то он во – с кулак размером. Бойцы крепко побратались. Тут мимо них, во весь рост уверенно прошагал командир роты, в которой теперь служили оба земляка. Алексей посмотрел ему вслед:
– Скоро выходим. Вишь, Назарыч, в блиндаж направился.
– А мне вот не по душе движение у фрицев по левому флангу… не видно ни черта. Кажись, танки? – Петр мельком глянул еще раз и опять присел на корточки. – Алексей, дай сухого табачку, а то я вымочил свой-то. Ага, благодарствую.
– У тебя кто в Сарапуле?
– Жена, дочка Лара, малая ещё, – согнувшись, прикурил Петр.
– А у меня, окромя жены, четверо их. Старшая Зойка–помощница… тринадцать годков уж вот-вот, – Алексей начал наспех заворачивать цигарку, чтоб отвлечься от мыслей, а после добавил: – А мы тут с тобой Гитлеру жару даем!
С дальних рубежей подтягивались силы пехоты. По всему было понятно, что, сразу после артподготовки, двинемся в бой. Алексей всматривался в лица бойцов, некоторых спрашивал, откуда прибыли.
– Ты смотри, земляк, со всей России ведь: татары, башкиры-соседи наши; и грузины есть, якуты, эти вон двое, вишь, здоровые такие – с Дона.
Петр задумчиво курил в рукав шинели.
– Смотри, Алексей, что я думаю. Фашизм… он ведь что хочет сделать, всех разобщить, поссорить нас друг с другом. Хочет, шельма такая, на всём нашем добром и светлом крест свой поставить поганый. А мы все взяли дружно, да объединились против этой холеры серой. И пойдем щас всё далече и далече, и раздавим эту гадину, помяни моё слово.
– Жалко сразу не вышло…
– Это ты правильно говоришь – не сразу. А кто их ждал-то? А? Вблизи-то видел ты их? Юнцы всё почти, а злющие, что собаки бешеные. Потому что им… эти… Геббельсы башки-то заморочили. Нацисты они все! Нас вон сколько, все разные, присмотрись, поговори – все как один. Нет, тут «нациями» они всех с толку сбивают. Землицы они нашей захотели, территория нужна, во!
Бойцы говорили о доме,