и даже больно, но всегда – радостно. И как только сознание Эммы вполне увлеклось мыслями о НОВОЙ жизни, сверкнувшее перед глазами личико Мими все перечеркнуло: как же подло думать о НОВОМ, когда только что погибла ее малышка, а она предается мыслям о ее ЗАМЕНЕ, какая же она поганая мать. И не уберегла свою девочку, и любого следующего – не убережет, и этот остров ей – только как наказание за то, что она слишком рано оторвала Мими от груди, и та кричала, требовала, отказывалась от смеси, а потом заболела. И поделом ей, Эмме, все это! И Крюгер, в котором она ночью узнала зверя – это еще малая доля тех мучений, которые Эмма должна испытать, чтоб хоть немного искупить вину. Такие чудовищные мысли роились в ее голове, и Эмма, придя в себя, как ей показалось, понурив голову, поплелась домой, если так и можно называть контейнер-логово, контейнер-берлогу Крюгера. Хватаясь за ручку двери, Эмма успела поймать себя на мысли, что он уже тут, он ждет и сразу ее ударит.
Но Крюгер, сидевший за столом, таким же крепким, как и он сам, только поднял на нее тяжелый взгляд.
– Зачем ты меня опозорила?
– Я не хочу тебе зла. Я просто не хочу быть с тобой.
– Зачем? – повторил Крюгер, уже начиная злиться.
– Сам все понимаешь.
– Пойдешь в бордель?
– Нет.
– Так что же будем делать? Ты либо моя жена, либо бордель, таков порядок. Если не бордель – значит, жена. Так?
– Выходит, что так.
– А мне каково с женой, которая начала семейную жизнь с лицемерия?
– Крюгер! Ты же жил на большой земле, ты же все понимаешь, тут какой-то цирк, нелепый спектакль.
– Э-э-э, нет, Эмма. Тут жен берут, чтобы жить с ними, как с женами.
– Я пока не готова.
– А ты и не собиралась готовиться. Ты думала обмануть и сбежать. И, конечно, ты для этого выбрала меня – единственного человека, который пытался что-то для тебя сделать. Ведь я потому и попался, скажи? Показался тебе слишком хорошим? Мягким?
– Просто тебя я хотя бы знаю.
– Ты, наверное, ждешь, что я сейчас изобью тебя или изнасилую, или еще что? Ждешь возмездия? Боишься. Как иначе. Но я тебя не трону. Ешь, – Крюгер указал на вареную рыбу на тарелке, – я дам тебе время. До вечера. Реши, бордель или я. Потому что это – остров Немо. Здесь рыба просто так никому не достается.
Крюгер встал и направился к двери.
– Я на сортировку. Буду вечером.
Дверь захлопнулась. Эмма, испытывая стыд, ощутила, как запах рыбы щекочет ноздри. Пальцами она принялась выковыривать мясо между острых косточек, но уже после первой пробы перестала стесняться и принялась жадно заглатывать куски, то ли высасывая, то ли стягивая зубами мясо. Она и не заметила, как всего за три минуты умяла довольно большую рыбину, водоросли и островной хлеб, лежавший там же, на тарелке. Эмма присела на кровать – ей предстояло хорошенько обдумать, что же сказать Крюгеру вечером, ведь «жить с женой» означало одно: быть его сексуальной рабыней. Впрочем, бордель означал то же самое. Тупиковая, по сути,