знала, как поступлю.
Я спрыгнула с постели и принялась опустошать сундук и полки с вещами, потом пересчитала деньги в кошеле, мой собственный запас: два златых, три среба и множество монеток поменьше из разных земель, которые при желании можно обменять на деньги любого царства Светлолесья.
Рассвет набирал силу. Я прошла по второму ярусу, затем спустилась, стараясь не скрипеть лестницей, и заглянула в трапезную: в «Вольном ветре» повис плотный сизый дым от недокуренных смесей. Многие посетители разошлись, но несколько самых стойких завсегдатаев требовали еще песен. Фед едва перебирал струны и играл что-то тихое, а подпевала ему томным, с хрипотцой, голосом Ося.
Колхата не было видно.
Я выскользнула через кухню и оказалась на заднем дворе.
Статного асканийца было трудно не заметить. Немного покоробило выражение его лица, которое говорило о том, что Колхат ни мгновения не сомневался в моем решении.
– Идем, – сказал он, накидывая на меня серый плащ. – Вот, укройся. Ты в городе слишком узнаваема.
Я протянула ему кошель.
– Хочу купить булавку.
Колхат взял его, видимо, скорее от растерянности, потому что брови его поднялись, и он перевел взгляд на меня.
Я сняла с шеи оберег и также протянула его асканийцу.
– И вот еще. Это редкая вещь. За нее нам как-то давали пятьдесят…
– Ты не едешь? – перебил меня Колхат.
Я медленно покачала головой.
– Что ж, воля твоя. – Купец взвесил в руке кошель. – Но я отдам тебе булавку так. Но как же яд? Ты будешь его принимать?
Колхат протянул кошель обратно, но я не взяла – если чему и научилась у Феда, так это тому, что ходить в должниках у влиятельных людей себе дороже.
– Нет. – Я внутренне сжалась, но виду не подала. – Я просто буду носить ее на наручах. С внутренней стороны чешуйки аспида, а прочнее этого ничего нет.
– Чешуя аспида? – Колхат выглядел глубоко потрясенным и наверняка успел пожалеть о своей щедрости. Аспиды вымерли больше пятисот зим назад. За их чешую червенцы платили серебром, а княжи – золотом.
– Она не продается.
Асканиец усмехнулся и убрал кошель. Я протянула ему ленту с оберегом. Внутри зашевелилось нехорошее чувство, словно я предавала кого-то важного. Пришлось приложить усилие, чтобы рука не дрожала.
– Если я возьму ленту, мы с тобой обручимся, – насмешливо сказал Колхат. – Так что не серчай, не стану.
Я с облегчением вернула все на место. Хорошо, что в Светлолесье с обменом лентами связан обряд замужества, не пришлось расставаться с подарком Феда.
– А… ты-то, господин… нашел ли то, что искал?
Колхат отстегнул от кафтана булавку и протянул ее мне.
– Нашел, – сказал он. – Если честно, даже больше, чем рассчитывал…
– Что-то не вижу никакого яда. – Я взялась за камень и рассмотрела острие.
– Можешь проверить на ком-нибудь, – отозвался асканиец. – Хотя бы на той надоедливой девице со свекольными щеками.
– Стой! – раздался грозный окрик.
Фед