свои туфли и почесывая подбородок. Миссис Марч напряглась, повесив на лицо улыбку, которую он должен был увидеть при первом взгляде на нее. Но он так и не поднял голову, пока подходил к столу, лишь взялся за спинку стула, отодвинул его и уселся. Улыбка сошла с ее лица.
Они ели в маленькой столовой, соединявшейся с гостиной раздвижными стеклянными дверьми. На заднем фоне звучали ноктюрны Шопена. Стол был изысканно накрыт – это миссис Марч вбила в голову ее мать, и необходимость красиво накрывать стол вошла у нее в привычку. Мать многократно повторяла дочери, что удачный брак строится изнутри, и важно то, что происходит в доме, а не вне его. Мужа, возвращающегося домой после работы, всегда должна встречать жена в пике своей формы, и он должен попадать в дом, где все обустроено так, что он будет им гордиться. Все остальное станет строиться на этом. Мать подчеркивала, что если сама миссис Марч не сможет должным образом вести хозяйство, ей следует нанять кого-то, чтобы им заниматься. Миссис Марч научила Марту правильно накрывать на стол, каждый день и каждый вечер ставить серебряные подсвечники, выкладывать салфетки с монограммами, черный оливковый хлеб подавать в серебряной хлебнице, а вино – в широком графине. И все это ставилось на вышитую льняную скатерть, которая принадлежала еще бабушке миссис Марч (и стала частью приданого, которое ее мать вообще не хотела ей давать, потому что она выходила замуж за разведенного мужчину, да еще и без венчания в церкви – их регистрировали в мэрии).
Стол всегда накрывался так по умолчанию, даже если ужинала одна миссис Марч, что случалось часто. Когда Джордж погружался в написание книги, он очень мало ел, только бутерброды, которые ему в кабинет приносила Марта. В другое время он часто ездил в турне с целью продвижения своих книг или на конференции, встречался за обедом или ужином с агентом или редактором – это были обеды и ужины для гурманов, которые всегда растягивались надолго. В такие дни миссис Марч все равно ставила Шопена, все равно ела из серебряных блюд и дорогого фарфора, потягивала вино маленькими глотками из винных бокалов сложной формы под внимательным взглядом портретов Викторианской эпохи, написанных маслом, которые украшали столовую.
Мистер и миссис Марч по большей части молчали. Похоже, Джорджа молчание успокаивало. Миссис Марч поглядывала на него сбоку – у него уже торчал животик, который не скрывал удобный серый кардиган. Борода росла неровными пучками, которые еще и неравномерно распределялись по челюсти. Он громко жевал, даже несмотря на закрытый рот. Она слышала, как спаржа щелкает у него между зубов, как он слегка полощет вином рот перед тем, как его проглотить. Если Джордж раскрывал губы, то в уголке рта у него появлялась слюна. От этого она испытывала неловкость, и это если не упоминать тот факт, что он время от времени громко шмыгал носом, что всегда получалось неожиданно. Джордж заметил, что она на него смотрит, и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.
– Для завтрашней вечеринки все готово? – спросил он.
– Хм, думаю, да.
Она добавила немного неуверенности в ответ, словно не была абсолютно